Ее дикие звери - Э. П. Бали

— Да?

— Они приближаются. Типа, все до единого.

Я вскидываю голову. И да, вся их группа крадется к нам, три монстра, плюс их банда волков и кошачьих. Мое сердце превращается в лед, и вот тогда начинается настоящая паника. Я оглядываюсь и внезапно понимаю, что здесь только двое охранников — два медведя. Их наемники.

Нимпины начинают беспокойно чирикать.

— Нам нужно сваливать! — шипит Ракель.

— Пусть идут, — беззаботно говорит Сабрина. — Мне нравится, как выглядит один из волков.

Я вымученно киваю.

— Ребята, вы определено сумасшедшие, — шепчет Коннор. — И мне это чертовски нравится.

Минни и Ракель стонут в унисон.

Запах диких самцов окружает нас, как многослойное одеяло. Это аромат солнечного света, смешанный с дикими лесами, холодными земляными пещерами и ледяными глубинами океана.

Мое тело покрывается мурашками.

— Ты хотела привлечь мое внимание, Лия? — голос Дикаря похож на волчье рычание. Он рывком отодвигает стул рядом со мной, ставит свой поднос, а затем грубо гладит Генри по голове, прежде чем положить руку мне на плечо. — Что ж, ты отлично с этим справилась. Анимы, уверен, вы не возражаете против компании.

Я напрягаюсь, но его запах окружает меня, теплый, восхитительный и манящий. Приходится взять себя в руки, потому что все взгляды в столовой обращены ко мне.

— Какие прекрасные манеры, — мрачно замечаю я. — Это то, чему тебя учат на занятиях для одичалых?

Дикарь, черти бы его драли, наклоняется и прижимается носом к моей шее. Я превращаюсь в натянутую струну, когда от его прикосновения по всему моему телу пробегают мурашки возбуждения. Я становлюсь влажной за считанные секунды и едва могу дышать. Нужно как можно скорее купить нижнее белье.

— Черт возьми, Регина, ты потрясающе пахнешь. Немедленно забирайся ко мне на колени, и я трахну тебя у всех на глазах.

Знаю, он ляпнул это, чтобы просто позлить меня, но что мешает мне воплотить его фантазии, учитывая предательскую метку на его пальце? Будет забавно. Однако воображение подсказывает мне, что в этом не будет ничего забавного.

Волки и кошки занимают свои места и окружают нас огромными, устрашающими телами. Сабрина и Стейси хлопают ресницами, кокетливо улыбаясь, но Минни съеживается, когда Йети берет с ее подноса кусочек бекона. Коса сидит в конце стола со своими сашими, холодно взирая на меня, по-прежнему с видом короля при Дворе.

Три короля при Дворе, которые хотят превратить мою жизнь в ад.

Я настолько задыхаюсь от запахов самцов и моих собственных суженых, что у меня в момент начинается головокружение. Но я сама напросилась, это правда. И сейчас мне нужно проявить силу. Ради Минни, чье лицо выглядит так, словно она съела термоядерную смесь чили, и ради Герти, которая с беспокойством смотрит на каждого анимуса.

Ракель внезапно рычит и щелкает зубами на волка, который пытался лезть с объятиями.

— Оставь Ракель в покое, — приказывает Дикарь, указывая пальцем на парня.

Волк тут же поднимает руки и быстро произносит:

— Да, босс.

— Извинись, — говорит Дикарь, беря свой тост.

— Прости, Ракель.

Ракель хмыкает, как бы говоря: «извинения приняты».

Дорогая Дикая Мать. Его абсолютная власть над ними вызывает тревогу.

Дикарь доедает тост и облизывает пальцы один за другим. И я не могу отвести от него взгляд. Единственное, что мне сейчас под силу, — не пускать слюни при виде того, как он поглощает пищу. Кажется, вся тяжесть океана лежит на моих плечах, увлекая нас медленным течением ко дну.

Волнение Минни очевидно, потому что по другую сторону от нее небрежно развалился огромный беловолосый сибирский тигр, которого они называют Йети. Тигрица полностью теряет аппетит.

— Не останавливайся из-за нас, Минни Маус, — растягивает слова Ксандер. — Ешь. Тебе понадобятся силы.

— Для следующей попытки похищения? — выпаливает Минни.

Стол замирает. Затем Дикарь и Ксандер смеются, и народ расслабляется.

— Нет, — говорит Дикарь, словно это очень забавная шутка, — мы больше так не будем.

Мое сердце проваливается куда-то в желудок, но я пытаюсь сохранять спокойствие. Развернувшись на стуле, я поворачиваюсь лицом к нему, глядя в упор.

— Тогда вы планируете что-то еще? — мы так близко, и, очевидно, Дикарь тоже это чувствует, потому что его взгляд опускается на мои губы, и он облизывает свои. Жар пульсирует по моему телу, и я чувствую, что вот-вот потеряю сознание.

Но именно Ксандер выплевывает:

— А нам и не нужно. Суд сделает это за нас.

О нет, только не это дерьмо! Я перекидываю волосы через плечо, попадая при этом в лицо Дикарю, но он даже не вздрагивает.

— Да, что ж, наслаждайся пока можешь, чешуйчатый, потому что помрешь от тоски, когда меня бросят в Блэквотер.

Я тут же привлекаю шокированные взгляды.

— Как ты меня только что назвала? — голос Ксандера опасно низкий.

Замечу, это не худшее оскорбление для дракона — сравнивать его с рептилией, — но Ксандер уже и так сильно меня ненавидит, так что, полагаю, я только что подлила масла в огонь. Я откидываюсь на спинку стула.

— Я никогда не видела твоего анимуса, человек-дракон, но уверена, что слышала.

Ксандер усмехается мне.

— Ты не поедешь в Блэквотер, змея. Когда тебя признают виновной, ты вернешься к своему отцу для казни по Старым законам. У тебя даже не будет выбора.

Я заторможено моргаю, глядя на него, когда все остальное в комнате исчезает.

— Что, Пардалия тебе этого не сказал? — раздраженно заканчивает он.

Нет, эту часть он упустил. Ксандер знает, как устроен этот мир, и я тоже. И мой отец сделает это, без сомнений.

Думаю, все звери накладывают на себя определенные оковы. Цепи, нами же и созданные, которые удерживает нас от полной потери человеческой стороны. Оковы некоторых сделаны из тонкого металла, сложного, но легко ломающегося. А у кого-то они сделаны из дерева. Прочные, но ломаются при нужном давлении.

Мои оковы?

На мне путы, холодные, как сталь, и твердые, как кость. Я обхватила ими свое тело и разум, чтобы удержаться в вертикальном положении. И я полагалась на них в течение последних семи лет.

Но после слов Ксандера в этих оковах образуется тонкая трещина, что заставляет мои разум и тело споткнуться на месте.

Коса резко встает.

— Пошли.

Это команда для всего стола, и все спешат подчиниться. Кроме меня. Я просто остаюсь сидеть, в то время как весь мой мир превращается в раззявленную пасть смерти. Дикарь неторопливо встает, его пальцы лениво проводят по моей обнаженной руке, словно он ничего не может с собой поделать. Когда он уходит, я ощущаю его отсутствие, как