Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

class="p1">И это было правдой. Жиль Вобрен специализировался на произведениях французского искусства XVIII века. Он не всегда перепродавал свои находки, и у него образовалась солидная коллекция. Дом антиквара в предместье Сен-Жермен с безупречным вкусом был обставлен мебелью из Версальского дворца и Трианона. Мария-Антуанетта, Людовик XV или мадам Помпадур без труда почувствовали бы себя в нем как дома.

— Эту тайну необходимо раскрыть! — заявил Матье. — Где вас можно найти, князь? У господина Видаль-Пеликорна или у госпожи де Соммьер?

— У госпожи де Соммьер… А если бы вы смогли разузнать хоть что-нибудь о семье доньи Изабеллы, я был бы вам бесконечно признателен, потому что сам я ничего о ней не знаю.

— Совсем ничего?

— Мне известно лишь, что господин Вобрен познакомился с ними в Биаррице, и это — все! Но вам и в самом деле придется освободить дорогу. Вы только посмотрите на это явление!

И действительно два такси, забитых багажом, остановились у ворот особняка.

— Уезжаем! — крикнул Матье, прыгая в машину. Журналисты уехали. Адальбер вывел машину на улицу, но остановился неподалеку, чтобы посмотреть на приехавших. В первом автомобиле сидел Мигель Ольмедо. Когда машины въехали во двор, консьерж закрыл за ними ворота.

Альдо прекрасно понимал, что это всего лишь ощущение, но не мог отделаться от мысли, что он потерял своего старого друга. Ведь именно Вобрен помог ему после войны, когда Морозини решил превратить свой венецианский дворец в антикварный магазин. У него защемило сердце…

2

В ТУМАНЕ…

— Вы можете что-то еще мне рассказать?

Пока гости маркизы де Соммьер прощались с хозяйкой, Альдо отвел Ричарда Бэйли в маленькую гостиную, которой два больших книжных шкафа из черного дерева придавали сходство с кабинетом. Он попросил, чтобы им принесли еще кофе и коньяк «Наполеон». Князь знал, что англичанин очень его любит. Достаточно было увидеть, с какой заботой Бэйли согревает в ладонях хрустальный бокал с янтарным напитком.

— О чем именно?

— Обо всем! — Морозини в отчаянии махнул рукой. — И в первую очередь об этой свадьбе, о которой я практически ничего не знаю. Если не считать приглашения на нее, которое я получил примерно месяц назад, то я не сумел добиться от Жиля никаких объяснений. Мы едва перебросились несколькими фразами на Лионском вокзале и в мэрии! Вобрена словно подменили. Он говорил только о своей невесте, благоговел перед ней, перечислял ее высокие качества, но сообщил лишь то, что они познакомились в Биаррице… И что он купил замок! Не слишком много, правда?

Старый англичанин поставил бокал, кашлянул и, опершись локтями о ручки кресла, соединил кончики пальцев. Изысканные черты его лица исказило подобие гримасы, как будто он выпил горькую настойку.

— Согласен, — вздохнул он. — Но я в замешательстве, потому что боюсь вас разочаровать. Мне известно не больше, чем вам… Если не считать того, что прошлой осенью господин Вобрен ездил в Биарриц, так как интересовался замком, выставленным на продажу. Но вместо двух или трех дней он провел там три недели. Господин Вобрен не довольствовался покупкой нескольких предметов старины из коллекции владельца особняка, а купил замок целиком. Он сообщил мне также, что намерен вскоре жениться. Вернулся он совершенно другим человеком…

— Поясните, пожалуйста.

— Господин Вобрен выглядел так, будто увидел некий свет. У святого Павла в Дамаске должно было быть такое выражение лица…

— После встречи с Иисусом по дороге в Дамаск святой Павел ослеп[248], и зрение не возвращалось к нему несколько дней, — мягко поправил англичанина Альдо.

— Эту стадию господин Вобрен миновал. Он буквально светился, но дела забросил. Если он не говорил по телефону, то писал длинные, я бы даже сказал, бесконечные послания своей невесте. Или отправлялся по магазинам в поисках красивых вещиц, которые ей можно было бы подарить. Все вещи были очень дорогими! И я не могу более скрывать от вас, насколько сильно я обеспокоен.

— Его дела от этого пострадали?

— Не слишком. Когда появлялся важный клиент, господин Вобрен обязательно им занимался. Только в эти редкие моменты он становился прежним. Что же до остального, то я вполне справляюсь. И потом, мы располагаем достаточным запасом… Правда, должен признать, что я был бы рад, если бы это безумие с покупками прекратилось!

— Куда Жиль собирался отправиться в свадебное путешествие?

— На Средиземное море. Зафрахтованная яхта ждет его в порту Монте-Карло.

Морозини присвистнул.

— Черт возьми! Он вел себя так, словно собрался жениться на девушке королевской крови. Правда, дядюшка новобрачной сказал мне, что они собирались провести медовый месяц в Египте.

— Не знаю, возможно, планы изменились, но что касается Изабеллы — она для него действительно инфанта!

— Но, возможно, у нее нет денег? Если я правильно понял, то брачный контракт они не заключали. Это значит, что никакого приданого нет.

— Именно так. Но состояние семьи, если оно и существует, принадлежит бабушке. Оно представляет собой в основном земли в какой-то мексиканской провинции. Знаете, одна из этих гасиенд[249] размером с Соединенные Штаты. Дядя Педро тоже что-то имеет, но у его есть наследник — сын…

— Иными словами, Изабелла располагает только тем, что называют «надеждами»… Я думаю, что свадьба стала достойным поводом для того, чтобы эти Крезы сделали над собой усилие и удостоили молодых подарком?

Ричард Бэйли посмотрел на Морозини взглядом, наполненным любопытством и иронией:

— Я вижу, вы не слишком верите в существование этих богатств?

— Скажем так, у меня есть сомнения на этот счет. Мне кажется странным, что настолько обеспеченные люди с неприличной поспешностью покидают гостиницу. И все ради того, чтобы поселиться в доме человека, который по французским законам стал их внучатым зятем, племянником и двоюродным братом, но перед богом он для них все-таки чужой. Я много слышал о том, что для жителей Испании и Латинской Америки именно венчание имеет наибольшее значение. Они, оказывается, должны были стеречь дом во время свадебного путешествия Вобрена, будто слуг для этого недостаточно…

— В любом случае, — сказал вошедший в гостиную Адальбер, который слышал слова Альдо, — я полагаю, что пора обратиться в полицию. Как ты только что говорил, все происходящее, по меньшей мере, странно…

— Немедленно едем! — Альдо встал.

— Не забудь переодеться, — напомнила маркиза де Соммьер, тоже появившаяся в гостиной. — И вы, Адальбер! Я плохо себе представляю, как вы появитесь на набережной Орфевр[250] в визитках и цилиндрах!

Дивизионный комиссар Ланглуа был, вне всякого сомнения, самым