Медовый месяц на Ледяной планете. Рух и Харлоу - Руби Диксон

Почему бы ему не прийти и не разбудить свою пару? Поцеловать меня на прощание, прежде чем снова убежать? Я полностью понимаю, если предстоит многое сделать, и он чувствует давление, требующее что-то делать. Может быть, он чувствует приближение бури и хочет сохранить побольше мяса. Он привык быть сам по себе. Он знает, что нужно сделать, чтобы выжить в этих суровых условиях.

Несмотря на это…Я чувствую себя немного покинутой.

Все это ново для меня, и я одинока. Вчера я была так напугана, что с ним что-то случилось, что не могла ясно мыслить. Мне пришлось погрузиться в работу по дому, иначе я бы сошла с ума от беспокойства.

Вместо этого он просто вышел на охоту… и я думаю, он не хочет, чтобы его беспокоила его пара.

Я прикусываю губу, волнуясь. Я слишком прилипчивая? Так вот почему он убежал в горы? Ему нужно отдохнуть от меня? Эта мысль режет, как нож, и это имеет смысл. Рух привык быть один. Конечно, он нашел бы мое постоянное присутствие немного раздражающим. Он, вероятно, уходит один, чтобы передохнуть, и мне нужно просто принять это.

Мы всегда вместе. Он моя пара, и нам просто нужно привыкнуть к тому, как действует другой. Когда он вернется домой, я постараюсь быть менее навязчивой и нуждающейся, и более независимой. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя подавленным.

Но мне все еще больно. О, конечно, отчасти это гормоны, но я думаю, когда я представляла, как мы будем жить вместе на пляже, у меня в голове была идея, что мы будем… вместе. Но, возможно, его идея была другой.

Расстроенная, я хватаю первого двисти за ногу и начинаю тащить его обратно в пещеру. Нет времени хандрить. Я должна обработать это мясо и снять с него кожу, и некому это сделать, кроме меня. Оскорбленные чувства не дадут нам еды в это жестокое время года, так что я лучше перейду к делу.

Часть 5

РУХ

Когда я возвращаюсь в пещеру той ночью, меня снова навестили, и на этот раз — две снежные кошки. Я поцарапан, окровавлен, устал и ничего так не хочу, как обнять свою пару. Но этого меха недостаточно, чтобы согреть ее, и скоро наступит более холодная погода. Я не допущу, чтобы моя пара дрожала, когда я могу охотиться на мясо и снимать меха с животных, поэтому я должен продолжать выходить на улицу.

Я отбрасываю мертвые туши на безопасное расстояние от пещеры и расставляю их так, чтобы Хар-лоу знала, что это я. Даже при том, что я знаю, что это необходимая работа, я ненавижу быть в разлуке с ней. Я хотел бы скользнуть к ней под меха и вдыхать ее запах, прикасаться к ней, пока она не проснется и не потянется ко мне. Хотел бы я заснуть, обняв ее. Я желаю очень многого, но желания не согреют мою Хар-лоу. Разочарованно вздохнув, я поворачиваюсь и снова направляюсь обратно к холмам.

ХАРЛОУ

Рух снова был здесь.

Мне хочется кричать от разочарования, когда я вижу новые туши животных, выстроенные в ряд на небольшом расстоянии от пещеры. Я не могу поверить, что моя пара вернулся — снова — и ни хрена мне не сказал. Он даже не потрудился зайти в пещеру. Я выложила мелкий слой песка поперек входа, чтобы проверить, нет заходил ли он. Если бы он вошел — даже просто для того, чтобы посмотреть на меня, — на нем был бы виден след или два. Конечно же, песок остался нетронутым.

Я быстро перехожу от обиды к гневу. Я понимаю, что он привык быть сам по себе, но какого хрена? Я сказала что-то, что разозлило его? Или это просто ему нужно больше пространства? Как долго это будет продолжаться?

У меня нет ответов. Я даже не могу написать ему записку на песке. Мы едва можем разговаривать друг с другом, не говоря уже о том, чтобы общаться другими способами. У меня нет другого выбора, кроме как переждать это. Я даже не могу пойти и найти его сейчас, потому что мясо, которое он приносит, должно быть обработано. Я должна измельчить его, удалить все пригодные кусочки, нарезать соломкой, прокоптить или высушить мясо и очистить пригодные органы. Шкуры лежат свернутыми, и мне тоже нужно их почистить. В сутках не хватает часов, и прошлой ночью я работала до тех пор, пока не заснула у костра.

И теперь мне приходится делать это снова.

Измученная, я смотрю на туши. У ша-кхаи есть тайники в глубоких снегах, где они хранят свое мясо. Однако я не могу тащить это в горы, а яму здесь, на пляже, просто съедят крабы. К тому же яма не оставалась бы достаточно холодной. Все это должно быть приготовлено, обработано и… Я просто хочу плакать.

Устало вздохнув, я тащу их к пещере.

Конечно, возникает еще одна проблема. У меня кончается топливо для моего костра. Навозной крошки, которой так много в горах, здесь нет, и мне нечего сжигать. Все мясо пропадет впустую, если я что-нибудь не придумаю. Я осматриваю свою пещеру вокруг себя, ища что-нибудь, что можно было бы сжечь. Повсюду кровавое мясо на разных стадиях сушки. Там висят длинные цепочки кишок, а неподалеку на меня пялятся ободранные головы животных, ожидая, когда их мозги будут использованы для обработки шкур. Шесть месяцев назад вид этого заставил бы меня убежать, крича от ужаса. Однако выжившая я знаю, что все это полезно. Грязно, но полезно.

Но у меня проблемы, если у меня нет огня.

Я барабаню пальцами по своему грязному бедру, пытаясь думать. Ладно, если у меня нет огня, как еще я могу справиться с этим? Как древние люди сохраняли мясо?

Соль. Соленое мясо.

— Бинго, — говорю я, ни к кому не обращаясь, и направляюсь к берегу. Я могу намочить один из мехов в океанской воде и разложить его сушиться, и соскрести с него соль, когда он высохнет. Не самый быстрый способ, но, возможно, на пляже найдется какое-нибудь отложение соли, которым я смогу воспользоваться.

Конечно, это не так. Но там есть гигантское, полусгнившее бревно.

Я с удивлением смотрю на него, когда он лежит на краю линии прилива. Деревья здесь все хлипкие, нелепые