Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова

люблю Лёню. Без денег, без связей, без работы. Я просто его люблю, а он любит меня. Знаешь, может проблема не в нас? Может, Леня не выдержал, что все это время ты видела в нем не мужчину, а мешок с деньгами, раз давишь только на это? Тебе так нужны эти деньги? Забирай. Все забирай, только нас не трогай!

- Мне ничего не нужно забирать, Лена. Все и так мое!

Слишком громко, слишком пафосно, я делаю все… слишком. Господи, ну зачем вообще было ввязываться в этот разговор?! Чтобы что? Я проигрываю по всем фронтам. Она молодая – я старая. Она красотка – я на любителя. Она, видите ли, любит – я, что там, смотрю как на денежный мешок? Еще, судя по словам Лены, за каждую копейку буду судиться.

Но только и Лена и сам Владлен знают, что все эти копейки – мои. Когда мы начали встречаться ни у кого из нас ничего за душой не было. Голяк! У него комната в коммуналке. Съемная. У меня деньги от продажи мотоцикла – нашего совместно нажитого с первым мужем имущества.

Я даже про то, что у Казанского есть сын, узнала не сразу. Сам он не говорил, стеснялся. И возможности брать Тимку по выходным у него не было. Ну не в страшную коммуналку его вести? Зато когда мы переехали в двухкомнатную квартиру и сделали там ремонт, на пороге появилась и бывшая Лёнина жена и сын.

С Тимом я сразу нашла общий язык. Не потому что такая хорошая, а потому что у меня просто не было времени что-то с ним делить и как-то воспитывать. Я работала. Утром в школе, вечером разъезжала по ученикам. Потом, собрав все сбережения, открыла кабинет и пафосно назвала его языковой студией. Сама не знаю, то ли расположение, то ли чудо, но ко мне стали приходить люди. Тогда как раз начали сдавать ЕГЭ, и никто из коллег не знал, что это такое и с чем его едят. Я тоже не знала, но решила, что в процессе разберусь, и стала готовить выпускников к тестам. Подтянула Риту, она только переехала с мужем в столицу. Учеников стало еще больше, расширились и мы. Арендовали соседний кабинет, потом переехали в отдельное здание. Потом открыли второй филиал, наняли еще учителей. Все это, не прекращая основной работы в школе. Без перерыва на роды и декрет. После трех филиалов в Москве и одного в Питере, я решила объединить нас всех в частную школу.

Дорогую, и очень пафосную.

Здание для себя мы строили сами. Пришлось залезть во все кубышки, кредиты и долги, но уже к концу второго года я вышла в ноль. Тогда и у Лёни поперло. Его, наконец, заметили в администрации. А дальше… Именно благодаря Казанскому лет десять назад я выкупила убыточную парикмахерскую и сделала на ее основе сеть салонов красоты. И благодаря ему же пять лет назад организовала несколько точек с азиатским фастфудом, которые переросли в большой современный Фудмолл.

Все эти двадцать лет я работала как проклятая и делала это не для того, чтобы пришла молодая и восторженная дура, и стала затирать мне про любовь.

Люби, Лена. Но только таким, каким его полюбила и я: униженным после развода, закомплексованным, слабым, бедным.

Богатых и состоявшихся любить проще всего. Только вот грош цена такому чувству. Ты попробуй как я, по старинке, штопать носки натянутые на лампочку и проводить отпуск у свекрови в огороде.

Наверное, я улыбаюсь. Наверное, я делаю это слишком кровожадно. Потому что Лена пугается и шепчет:

- Карина, с тобой все хорошо?

- Все отлично.

- Тогда я пойду? Думаю, нам обеим нужно немного остыть, а завтра мы поговорим.

Перевожу удивленный взгляд на Лену. Та уже встала с места и очень по-деловому накинула ремешок сумки на плечо.

- А где ты собралась завтра со мной разговаривать?

- Не знаю… может здесь, может у меня в кабинете…

Вся поза Резниковой выражает недоумение.

- Лен, то есть ты всерьез думаешь, что после этого будешь работать здесь?

- А я… не буду?

- Конечно, нет. Ты сегодня же напишешь заявление по собственному желанию. А если нет, то я найду, как тебя уволить. И, клянусь, этот вариант тебе не понравится.

И снова дрожащий подбородок. И за секунду полные слез глаза:

- Карин, не надо. Ты же не такая! Ты же знаешь, что я хороший учитель, и я очень люблю своих детей!

Она почти плачет. Так что я сдерживаюсь и не разрешаю сказать себе очередную гадость, что детей у Лены нет, и может и не будет, учитывая возраст и болячки ее любимого. Зачем эти пляски на костях?

Встаю, беру телефон и сумку, иду к выходу.

Лена бежит следом, пытается за меня ухватиться, но подворачивает ногу и падает. Вскрикивает от боли, не может подняться.

- Карина, не уходи, пожалуйста! Не оставляй меня так!!!

Я вижу, что болит у нее по настоящему, но даже не двигаюсь в сторону распластавшейся Резниковой. Жалость, которую я еще испытываю к ней - не чувство, а инстинкт. Я привыкла жалеть и помогать Лене. И вот что получила в благодарность. Урок усвоен, так что дальше по жизни она идет сама, без меня.

- Заявление по собственному мне на стол. И не лежи тут долго, я попрошу Федора Михайловича, проводить тебя на выход.

 

Глава 6. Владлен Казанский

Это был очень плохой день.

Я бы сказал один из худших, но стрелка часов только приблизилась к пяти, и я не знаю, чего еще мне ожидать. Может из просто плохих, день станет дерьмовым?

Все началось с того, что я опоздал. Тупо не учел, что добираться теперь нужно дольше и собрал все пробки по пути. А когда, запыхавшийся, потный и с пульсом за сто, ввалился в администрацию, то увидел довольные рожи коллег.

Сука! Уже все обсудили! Перетерли, каждую косточку обсмактали и теперь смотрят на меня с кровожадностью помойных крыс.

- Добрый день, Владлен Игоревич, - улыбается моя секретарша, - немножко проспали, да?

Не ее дело. Даже оправдываться перед ней не буду.

- Лиза, принеси кофе и ни с кем не соединяй минут тридцать!

Прохожу мимо офисных сплетников, прилагаю все усилия, чтобы не показать им, как я зол. Плевать, мне должно быть плевать и на их взгляды и на смешки мне в спину! Вваливаюсь в кабинет, закрываю