Несмеяна для босса - Алёна Амурская

Бреду в сторону лифта с ощущением печальной ностальгии. Я бывала в здании “Сэвэн” несколько раз. Только тогда рядом всегда находился Короленко. Смотрел на меня со своим типичным невозмутимым выражением лица… критиковал прическу и сам же помогал приводить волосы в порядок…

Хорошо, что я их отрезала. Меньше будет искушения вспоминать о том времени.

Зона для акционеров корпорации и главного управленческого аппарата находится на самом верхнем этаже деловой высотки. В пентхаусе. И тут совершенно иная атмосфера, нежели на нижних этажах с “простыми смертными”.

Выйдя из лифта, попадаешь сразу в интригующее переплетение коридоров с комфортными зонами отдыха и наглухо закрытыми рабочими кабинетами. Никакой суеты. Никакого мельтешения мелкого персонала. Собственно, мелкий персонал сюда фактически и не заглядывает, потому что обычно повседневные рабочие вопросы решаются там же, внизу. А сюда приходят только с серьезными. Ну или, как в моем случае - либо при устройстве на работу, либо при увольнении.

В приемной генерального директора сидит… ну очень крупная дама. Настоящий колобок в широченном брючном костюме. Лавандовый цвет ткани полнит круглую фигуру еще больше, но секретаршу Батянина это, похоже, не заботит.

- …м-м, кто, говоришь, поднимается, Тиночка?

- Курьер новый, - отвечает сонный голос кадровички. - Странненький такой, мелкий и неразговорчивый. Ты особо его не дергай, у него связки голосовые, говорит, больные.

- Кхм... - тихонько покашливаю я в кулак от дверей.

Батянинская секретарша наконец замечает меня и быстро закругляет разговор. Пару мгновений рассматривает меня без особого интереса, и на ее приятно-пухлом широкоскулом лице проступает легкая жалость с оттенком материнского инстинкта. Как у сердобольной тетушки при виде неприкаянного ботана-стесняшки.

- Это ты наш курьер новенький… Ян, верно?

Я киваю, и она машет мне рукой, призывая подойти поближе, чтобы не топтаться на пороге. Задав пару деликатных вопросов, требующих только односложной реакции, она заглядывает в расписание директора.

- Так… повезло тебе, как раз сейчас пара минут у Андрея Борисовича перед планеркой для тебя найдется. Только имей в виду, что официально на работу ты будешь принят только после испытательного срока. И придется потерпеть проверки службы безопасности, там у нас ребята дотошные.

Я про себя мысленно хмыкаю.

Тоже мне дотошные… А когда я на работу к Короленко устраивалась, никто и не почесался с проверкой.

Хотя это вообще-то более-менее объяснимо. Раз уж в этой самой их службе безопасности засела крыса в лице Дибира Давидовича Агаева. Но на этот раз он вряд ли получит отмашку от Мрачко подсуетиться с этим снова. Ведь после моего побега ему пришлось сильно напрячься, чтобы найти среди своих подчиненных проверяльщика, якобы допустившего “преступную халатность” с проверкой при моем первом трудоустройстве.

Не удивлюсь, если Короленко уже заподозрил своего дядю. Не мог же он оставаться настолько слепым всё это время из-за родственной лояльности?..

Впрочем, проблема проверки меня не заботит. Это всё не имеет абсолютно никакого значения на фоне моего сегодняшнего намерения. Потому что всё моё будущее с сегодняшнего дня целиком и полностью окажется в руках Батянина.

Моего биологического отца…

- Подожди минутку, пообщаюсь с начальством, - секретарша связывается с генеральным директором почему-то не по телефону, а письменно, через корпоративный чат. Щадит психику “странненького курьера”, вводя Батянина в курс его физических недостатков? Она интенсивно печатает что-то раза три, читает ответы и лишь затем одобрительно кивает мне на дверь: - Можешь подняться.

Смысл предложения “подняться” открывается для меня вместе с дверью, за которой я ожидаю увидеть кабинет… а обнаруживаю узкую витую лестницу с очень крутыми ступеньками. Я аж спотыкаюсь от неожиданности.

- Осторожней, там лестница, - с запозданием предостерегает секретарша. - Кабинет выше, на втором ярусе.

Еле сохраняю равновесие, не переставая изумляться планировке административного пентхауса “Сэвэн”. Прежде мне ни разу не приходилось бывать здесь, поэтому хитрое расположение Батянинского логова оказалось для меня сюрпризом.

Действительно, а ведь умно придумано-то! Любой посетитель, клиент, партнер или конкурент волей-неволей проникнутся властным статусом человека, к которому приходится в буквальном смысле лезть по лестнице и прилагать физические усилия, чтобы попасть на прием.

Вертикаль власти в самом наглядном виде.

Глубокий вдох и выдох. Переставляю ноги по ступенькам, пока не достигаю того самого упомянутого второго яруса. На верхней площадке дверей нет, поэтому мои глаза сначала оказываются на уровне пола, что снова весьма и весьма меня впечатляет. В плане очень мощно продуманного психологического эффекта на посетителя.

Робость, неловкость, растерянность…

Вот что внушает мне кабинет, когда я первым делом на автомате вижу нижнюю часть массивного рабочего стола на антрацитово-черном полу. И элегантные черные ботинки человека, сидящего за ним в широком кожаном кресле.

Второй стол - узкий и длинный, для переговоров и внутренних мини-совещаний с акционерами, - перекрывает мне вид на лицо Батянина, давая время морально адаптироваться. Я крепко сжимаю губы, призывая себя к самоконтролю.

Только бы снова не скатиться в мысли о нашем с ним родстве. Это слишком подрывает равновесие. Внушает какие-то глупые надежды на то, что он всё-таки на каком-то сказочном, метафизическом уровне вдруг почувствует родную кровь. Смягчится, снисходительно выслушает, проявит понимание…

Нет, нет, нет. Нельзя надеяться. Нельзя расслабляться!

Когда я наконец поднимаюсь на один уровень с Батяниным, его спокойный внимательный взгляд действует на меня оглушающе-тяжело. Колени подрагивают от нервного перенапряжения. Такое ощущение, будто под ногами образовалась пустота, а я сама превратилась в дрожащего суриката, которого накрыло густой тенью парящего орла.

Заметив мою нескрываемую робость, Батянин делает короткий знак широкой ладонью, приглашая подойти. А поскольку я так и не поздоровалась, то он, не придав этому никакого значения, заговаривает первым. И с небрежной учтивостью указывает на стул.

- Стажер на место курьера? Сюда, пожалуйста.

Я сажусь, нет, скорее падаю на стул и неуклюже кладу на край стола свое заявление. Потом осмеливаюсь посмотреть ему в лицо.

Знакомое, жесткое, с резкими чертами… и памятным шрамом через всю щеку. Сильное такое лицо, невольно внушающее благоговение. И спокойное, как у расслабленного хищника, с ленцой сканирующего окружающую обстановку. Витающая вокруг него энергетика власти и уверенности заряжает воздух невидимым электричеством, не давая расслабиться ни на мгновение.

Никогда ничего подобного не чувствовала даже рядом с Германом, который всегда позиционировал себя альфа-боссом в стае своих шакалов-лизоблюдов.

Батянин бросает короткий взгляд на мое заявление.

- Ян… Абзамук[*]... - повисает удивленная пауза. - Случайно не из Абхазии родом?

Совсем забыла о том, что при подделке документов депрессивно ляпнула деду Семёну первое попавшееся слово из ассортимента