Развод. Нож в спину - Алиса Вишня

Я даже позволила Киселю пригласить меня на медленный танец. Он неуклюже обнял меня, и я уткнулась носом в его пиджак, который, почему-то, пах свежими огурцами. Мы молча кружились под заунывную мелодию, и мне впервые было с ним не раздражающе, а даже приятно.

Остальных желающих потанцевать со мной он, как обычно, отгонял суровым взглядом.

Наконец, под утро, было решено идти всем классом встречать рассвет на набережную. Мы высыпали из школы шумной, возбужденной толпой. Но как-то недружно… Пока того искали, пока этих ждали, все разбрелись на маленькие группки. Не знаю, как так получилось, но мы с Киселем оказались за школой, у старых, покосившихся гаражей.

Он прижал меня к шершавой деревянной стене сарая. Теперь от него пахло шампанским.

— Зайцева, ты самая красивая! — выдохнул он — Всегда была.

И поцеловал меня.

Это был мой первый поцелуй. Неумелый, пьяный, но отчаянный и такой настоящий. Поцелуй, на который я ответила. На одно короткое, головокружительное мгновение я забыла про правильного Игоря, про планы на поступление, про мамины наставления, про все на свете. Я просто целовалась с хулиганом Мишкой Киселевым за старым сараем. И мне нравилось. Шальное, пьянящее, волнительное ощущение…

И тут появился Игорь. Позже он рассказал, что действительно ждал меня все это время в машине у школы. Он видел, как мы вышли, и как Кисель увел меня в темноту за гаражи.

Это я узнала потом. А тогда… тогда я увидела только его искаженное яростью лицо.

Он оттащил Мишку от меня и, не говоря ни слова, ударил. Завязалась драка. Жестокая, молчаливая. На шум сбежались наши одноклассники, и еле их разняли.

Игорь подошел ко мне. Злой, тяжело дышал, из разбитой губы текла кровь.

— Он к тебе лез? — хрипло спросил он, глядя мне прямо в глаза. В его взгляде был ультиматум. Я должна была выбрать. И я выбрала.

— Да! — возмущенно кивнула я, чувствуя себя последней предательницей — Он пьяный, и прицепился ко мне!

Я предала Мишку. Свалила все на него, выставив себя невинной жертвой. Он стоял неподалеку, его держали наши мальчишки. И смотрел на меня. В его взгляде было столько удивления и горького разочарования, что во мне словно что-то оборвалось. Мне было невыносимо стыдно. Но я так ничего не сказала. Просто опустила глаза, чтобы не видеть Мишкиного лица… В ту ночь я выбрала красивую жизнь с сыном бывшего секретаря горкома. И этот выбор определил все мои следующие двадцать пять лет.

После школы наши с Мишкой пути разошлись. Он ушел в армию, я поступила на филфак. Мы с Игорем начали встречаться по-настоящему… А Кисель… Кисель был ошибкой, случайным эпизодом, который лучше забыть.

Но он, почему-то, не забывался. Время от времени, коротким пунктиром, он появлялся в моей жизни. То встречу его случайно в магазине, и он просто кивнет, и пройдет мимо. То увижу его в городском парке с какой-то девушкой. Но, при каждой встрече, он всегда смотрел на меня так, будто знал мой маленький секрет. Будто помнил тот поцелуй за сараем. И от этого взгляда у меня каждый раз екало внутри. Потому что, тоже помнила. И знала, что такого у меня больше не было. Не было хмеля и дрожи, когда целовалась с Игорем. Только с Мишкой было…

А теперь он — врач. Михаил Сергеевич. Уставший, с морщинами у глаз, но с той же кривой усмешкой и теми же чертенятами в глазах. И я, Екатерина Васильевна, сорокапятилетняя тетка, снова почувствовала себя той девчонкой-выпускницей.

Глава 8

Игорь ухаживал красиво. Цветы, походы в кафе-мороженое, прогулки по набережной до рассвета. Он говорил мне такие слова, от которых кружилась голова и подгибались коленки. Я влюбилась без памяти, до одури, до дрожи. Мне казалось, что вот оно — счастье. Настоящее, на всю жизнь.

А потом, к весне, были две полоски на тесте. Испуг. Стыд. Я рыдала у него на плече, уверенная, что теперь все кончено, что он меня бросит. А он обнял меня и сказал: «Что ревешь? Мы поженимся!»

Еще он признался, что я нравилась ему всегда, даже когда мыла подъезд. Напрасно я тогда отворачивалась — он меня разглядел. «Такая тоненькая, хрупкая, большеглазая…» Но, по его словам, окончательно влюбился тогда, после скандала на выпускном. Тогда он понял, что не хочет меня потерять.

Знакомство с Анной Аристарховной помню в мельчайших деталях. Павел Петрович к тому времени уже умер.

Мы с Игорем пришли к ним домой. Она смерила меня ледяным взглядом с головы до ног, задержавшись на моем еще плоском, но уже таком виноватом животе. «Из какой вы семьи, деточка?» — спросила она тоном прокурора. Я что-то лепетала про маму-учительницу, про отца, которого никогда не видела. Она поджала губы. «Понятно!»

Весь вечер она демонстративно игнорировала меня, разговаривая только с Игорем. А когда мы уходили, бросила мне в спину: «Смотри, Игорь! С кем поведешься, от того и наберешься. Грязь к грязи липнет».

Я выскочила из подъезда, давясь слезами. Игорь догнал меня, обнял. "Не обращай внимания! — шептал он — У нее сложный характер. Она тебя полюбит, вот увидишь'.

Я не увидела. За двадцать пять лет я так и не дождалась от нее ни одного доброго слова. Она всегда давала мне понять, что я — чужая. Нищая приживалка, которая хитростью затащила ее драгоценного сына в ЗАГС.

Мы с Игорем через многое прошли. Безденежье, когда уже было двое детей, и они были маленькими. Игорь тогда потерял работу, и мы жили на мою мизерную зарплату библиотекаря. Потом он открыл свой первый бизнес — какой-то ларек с сигаретами и пивом, который тут же прогорел. Потом еще один. Были взлеты, когда мы на год смогли снять отдельную квартиру и я впервые почувствовала себя хозяйкой. Были падения, когда приходилось возвращаться под крыло Анны Аристарховны, выслушивая ее бесконечные попреки. И она никогда не помогала нам — ни деньгами, тратя немаленькую пенсию на себя, ни в воспитании детей. Она никогда с ними не сидела, не нянчилась… Анна Аристарховна, не смотря на любовь к сыну, жила только для себя.

Бизнес Игоря только недавно стал успешным, когда он занялся строительством. Мы теперь ни в чем бы не нуждались, если бы не беда с Ромой. Не успели накопить достаточно, не было у