Огонь в его ярости - Руби Диксон

мной все в порядке. Я не могу себе представить, как она волнуется. — Она прикусывает губу и с несчастным видом смотрит на меня. — Мне жаль, что я поднимаю этот вопрос. Я стараюсь не думать об этом. Я знаю, это стресс для тебя.

«Еще больший стресс вызывает то, что моя пара расстроена», — говорю я ей.

— Ты можешь передвинуться, чтобы обнять меня? — спрашивает она, пристально глядя на меня снизу вверх. — Мне бы этого очень хотелось.

Ей не нужно было спрашивать снова. Я немедленно меняю форму и ложусь на кровать рядом с ней, притягивая ее мягкое тело к себе. Мои чувства наполняются ее ароматом, и я глажу ее по волосам, даже когда она прижимается щекой к моей груди, а ее руки обнимают меня.

— Намного лучше, — говорит она с легким вздохом удовлетворения. — Я не думаю, что мы здесь в опасности, и мне нравится прикасаться к тебе вот так. — Она находит это успокаивающим, а ей нужно утешение.

Я чувствую укол вины. Я скрывал ее от ее семьи. Я тот, кто причиняет ей несчастье.

— Все в порядке, — шепчет она, и я понимаю, что она прочитала мои мысли. Должно быть, я транслировал их слишком громко. Она гладит ладонью вверх и вниз по моей руке. — Я знаю, что твоему мозгу требуется время, чтобы снова почувствовать себя твоим. Мы что-нибудь придумаем.

«Признаю, я эгоист. Во мне есть жестокая, собственническая часть, которая хочет улететь далеко-далеко от всех людей и спрятать тебя где-нибудь в горах. Найти гнездо высоко-высоко, где никто никогда не сможет тебя найти, и просто держать себя в безопасности и секрете от всего мира».

Она хихикает, ее дыхание овевает мою кожу.

— Не самая плохая идея. Но я не могу просто исчезнуть и ничего не сказать своей сестре. Я бы скучала по ней, и это несправедливо.

«Я знаю, что я несправедлив. — Я провожу своими затупленными когтями по ее волосам. — Теперь я это понимаю. Я держал тебя при себе, потому что это делало меня счастливым, но это не делает счастливой тебя. Тебе нравится быть рядом с другими людьми, с семьей».

— Когда они достаточно приличные? Да. Мне нравится. Я встречала действительно ужасных людей там, в Форт-Далласе. Гвен и остальные… Я действительно думаю, что они очень похожи на меня. Они делают все, что в их силах, чтобы выжить. Это вызывает у меня желание помочь.

«Это потому, что у тебя доброе сердце».

— Ммм, может быть. Просто у меня есть знания, которыми, как мне кажется, я могу поделиться. Приятно быть активной частью сообщества, которое работает сообща. По возвращении в Форт-Даллас, было так много дней, когда я просто сидела без дела, ничего не делая, потому что физически не могла многого сделать. Клаудия ходила собирать мусор, Саша торговалась, а я… ну, я сидела дома и ждала, когда они вернутся. Я смирилась с этим, потому что именно так обстояли дела, но теперь, когда я вижу, что могу иметь больше, я хочу делать больше. Мне нравится быть полезной. Мне нравится, что мы можем что-то вернуть миру. Если мы сможем сделать счастливой хотя бы одну маленькую частичку человечества, значит, мы сделали доброе дело, понимаешь? Важно, чтобы в мире были безопасные места, особенно для женщин и детей. Я думаю, Форт-Даллас зашел слишком далеко. Ополченцы держат всех мертвой хваткой. А Форт-Талса… там происходит что-то ужасное. Но, может быть, этот маленький форт может стать чем-то лучшим.

Ее несчастье вспыхивает снова, и я просматриваю ее мысли. Она беспокоится, что сейчас ей приходится выбирать между тремя вещами — этим фортом, которому она хочет помочь, мной, которого она любит, и своей сестрой.

«Ты можешь получить все это, — мягко говорю я ей. — Мы поможем этим людям. Я буду с тобой. И после того, как мы здесь закончим, мы пойдем и найдем твою сестру».

Она садится на кровати, ее глаза расширяются от надежды, когда она смотрит на меня.

«Правда?»

«Да. — Я глажу ее по щеке. — Просто поклянись, что не оставишь меня».

— Оставить тебя? — выражение ее лица смягчается. — О, Раст, я бы никогда не оставила тебя. Я люблю тебя. Теперь мы две половинки одного целого. Одна команда. Бонни и Клайд. Горошек и морковь. Чудо-женщина и… тот, с кем встречалась Чудо-женщина.

«Я не понимаю ничего из того, что ты только что сказала, но я рад. Какая-то часть меня всегда будет беспокоиться, что я прогоню тебя своим эгоизмом. Я не очень хороший мужчина».

Я удивляюсь, когда она закатывает глаза.

— Ты всегда так говоришь, но ты всегда добр ко мне. Ты как Гвен, детка. Ты сделал то, что должен был сделать, чтобы выжить. Это не было похоже на то, что ты проснулся и решил, что хочешь обслуживать салорианцев, потому что это звучало забавно. Ты сделал это, чтобы накормить свою семью и потому что был голоден. С чего бы мне судить тебя за это?

Я думаю о Хитааре и о том, как в последний раз видел его живым. «Мой дух скорбит. Я беспокоюсь о семье, потому что… моя предала меня. Мой брат пытался убить меня, — признаюсь я ей, беру ее маленькую ручку и прижимаю к своему горлу, где вдоль моей шеи танцуют белые шрамы. — Ты спрашивала об этих отметинах. Он оставил их мне. Он пытался покончить с моей жизнью».

Ее глаза расширяются от шока.

— Что случилось?

«То, что всегда случается с салорианцами. Они прокрались в мой разум и завладели им, пока от меня не осталась лишь оболочка. Я понимал, что делаю, даже если мне это не нравилось. Я не мог опротестовать их приказы. Они владели мной до глубины души. — Мои мысли наполняются горечью. — Я никогда не позволял себе возвращаться в свое семейное гнездо. Я не хотел, чтобы они видели, во что я превратился. Несмотря на то, что я был великим генералом в салорианской армии… для них я был монстром. Мой брат увидел меня, когда я навещал соседнее гнездо. Я уничтожил их во имя салорианцев, потому что они удерживали десятину, обещанную повелителям. — Я закрываю глаза от этого воспоминания. — Хитаар был кротким духом, как и ты. Они были его друзьями. Он не мог поверить в то, что я делал. Я видел по его глазам, что он ненавидит меня. Я вернулся к своей двуногой форме, чтобы показать ему, что я все еще его брат, и протянул ему руку. Он отвернулся. Когда я повернулся к нему