Перепутье - Даниэла Стил

Ник узнал о случившемся через час с небольшим. Когда Хилларизабрала Джонни, он в тот же вечер сел в машину и гнал до тех пор, пока его непотянуло в сон; так что следующее утро застало его на обочине дороги далеко отНью-Йорка. Ник не раздумывал о том, куда едет, это его нисколько не заботило.Просто хотелось ехать и ехать вперед. На следующий день он позвонил Хиллари ипоговорил с Джонни, но когда Ник попробовал договориться о встрече в выходные,ему ответили, что у Маркхамов другие планы. Они на несколько дней уезжали изПалм-Бич в гости к миссис Маркхам, и Ник мог догадаться зачем — выпрашивать устарухи денег. Все это означало, что Нику не удастся увидеть Джонни доследующих выходных. Поняв 3 это, он позвонил к себе в офис и предупредил, чтоберет отпуск на неделю. Там все знали, с чем это связано, и ему не пришлосьничего объяснять. Все равно он не мог бы работать, а пребывание за городомприносило некоторое облегчение. И как бы Ник ни тосковал по сыну, черезнесколько дней, проведенных на свежем воздухе, он почувствовал себя лучше. Онзвонил Джонни каждый вечер, как обещал, переезжал из одного маленького городкав другой, останавливался в дешевых гостиницах, ел простую пищу и гулял полесным дорогам и берегам замерзших озер. Силы постепенно восстанавливались. И вдень налета на Пёрл-Харбор Ник гулял почти до ленча, прежде чем вернуться вмаленькую гостиницу, где остановился. Он съел тарелку супа, выпил кружку пива,закусил огромным куском сырного пирога и лишь затем полувнимательно прислушалсяк звукам радио, которое включил кто-то в другом конце зала, — Ник былуверен, что в воскресенье не может произойти ничего особенного. Сначала он не могвникнуть, о чем шла речь, но вдруг разобрал сказанное и застыл вместе смиллионами своих соотечественников. А дослушав, встал и пошел в свой номерсобираться. Он еще не знал зачем, но понимал, что должен непременно вернуться вНью-Йорк. Идиллия в Новой Англии завершилась. Он оплатил счет, позвонил вквартиру Хиллари и оставил для Джонни сообщение, что едет назад и они увидятсясегодня же вечером. К черту расписание визитов. Ник схватил свои сумки ивыбежал из гостиницы. Ему потребовалось четыре с половиной часа, чтобыдобраться до Нью-Йорка, и, даже не заехав домой переодеться, он тут женаправился в свой офис на Уолл-стрит, где и уселся за свой стол в том самомвиде, в каком бродил по лесам Массачусетса. В офисе царила воскресная тишина.Ник знал, что должен делать, он и сюда-то приехал только для того, чтобыуспокоиться и утвердиться в своем решении.

Всю дорогу домой он слушал новости по радио.Военно-воздушные силы вели наблюдение за Западным побережьем, но большевражеских самолетов не появлялось. Пёрл-Харбор также не подвергался вторичномунападению.

Сделав несколько записей, Ник собственноручно набрал номер,его попросили подождать, но президент подошел к телефону на удивление быстроХотя сейчас, наверное, Рузвельту звонили со всей страны. Ник знал, что теперьон, будучи президентом фирмы «Сталь Бернхама», становится наиважнейшим лицом.

Прижав к уху трубку, Ник поспешно делал записи. В этотвоскресный вечер, несмотря на свою затрапезную одежду, он вновь ощутил себя наконе. Впервые в жизни Ник проиграл, но это еще не означало, что он вообще сталнеудачником. Когда-нибудь Джонни вернется к нему, а сейчас, может быть, и клучшему, что он побудет с Хиллари. У Ника появились большие планы, и теперь,после вступления Америки в войну, многое переменится. Теперь у него не будет ниединой свободной минуты. Когда президент взял трубку, Ник сосредоточился иобъяснил причину своего звонка. Разговор был коротким, но плодотворным, и Никдобился всего, чего хотел. Теперь оставалось только закрыть кабинет и идти к Джонни.Да еще нужно позвонить Бретту Уильямсу.

Бретт Уильямс был правой рукой Ника и руководил операциямивнутри страны весь год, пока Ник отсутствовал. Через пять минут Ник застал егопо домашнему телефону. Бретт ждал этого звонка целый день и теперь, услышавголос Ника, ничуть не удивился. Оба понимали, что их ждет. Война означаларасцвет их отрасли, и все же им было страшно.

— Ну что ты думаешь, Ник? — Ни тот ни другой непроизнес общепринятых приветствий, не было упомянуто и о неудачной попыткеотсудить попечительство над Джонни. Оба слишком хорошо друг друга знали. БреттУильямс начал работать в фирме еще при отце Ника и стал незаменимым, когда делоперешло в руки Бернхама-младшего.

— Похоже, нам предстоит чертовски много работы. И ещемного чего другого. Я только что звонил Рузвельту.

— Кто ему, бедняге, только не звонит сейчас Никулыбнулся. Уильямс был очень своеобразным человеком. Он вырос на ферме вНебраске, закончил Гарвард, получил степень в Кембридже. От полей Небраски досвоего сегодняшнего положения он прошел длинный путь. — Я тут сделалкое-какие записи. Пегги перепечатает их для тебя завтра. А сейчас я хочу задатьнесколько неотложных вопросов.

— Давай.

Ник некоторое время колебался, решая, действительно ли онхочет того, что решил. Он собирался обратиться к Уильямсу с нешуточнойпросьбой. Но он знал, что Уильямс его не подведет — никогда не подводил егораньше, не подведет и теперь. Но ему хотелось услышать это от самого УильямсаУильямс ничуть не удивился просьбе Ника, как не удивился ей и Рузвельт. Этобыло единственное, что оставалось Нику, учитывая, кем он был. И Уильямс, так жекак и президент, сразу понял это.

Теперь Ника заботило лишь одно — чтобы его понял Джонни.