Опасное материнство. Семья для сироты - Анна Шварц

— Ладно. — произносит он, видимо, поняв, что я не шучу. — Просто ты мне нравишься. Хочу, чтобы ты была со мной.

Я скрещиваю руки на груди, глядя на него. Надо же, он все-таки произнес нечто подобное. Не “ты беременна, поэтому мы поженимся и точка”, а это. С момента встречи одноклассников, откровений Юли, самого Эмира о его симпатии в школе, а затем и после того, как Даниил проболтался, я начала подозревать, что Эмир ко мне дышит чуть более неровно, чем признает вслух.

Однако, его симпатия... Не уверена, что она достаточно глубока, чтобы я оставалась рядом с ним и терпела его приколы. Более того, способы, которыми он ее выражают, мягко говоря, напрягают.

— … Достаточно весомая причина, чтобы ты осталась и прекратила пытаться куда-то уехать? — словно подслушав мои мысли, продолжает Эмир, а я отмираю.

— Я тебя почти не знаю, Эмир. Между нами было мало подобных честных моментов, как сейчас. — произношу я. — Мы не общались со школы, а твой новый характер мне не совсем нравится. Почему ты следил за мной и просто не подошел ни разу пообщаться?

— Лия, я знаю, какой жизнью жила ты, и какой жил я. У меня не было цели все портить. Ты слышала обо мне от своего отца. Хотел я тебя втягивать в какие-то проблемы? Нет. — спокойно отвечает Эмир, а я закусываю губу. Значит, для подобного сталкерства у него были вполне ясные причины. Неожиданно. — Ты мне симпатична со школы, поэтому мне достаточно было знать, что ты живешь так, как я представлял. Неплохо и спокойно.

— А что насчет магазина, в котором я работаю и его банкротства?.. Зачем?

Он прикрывает глаза.

— Мне это ничего не стоило.

— Ну да... Сомневаюсь.

— Не сомневайся.

— Хорошо, тогда в том отеле... - начинаю я, но Эмир меня сразу же перебивает.

— Я думал, эту тему мы закрыли. Я практически ничего не помню, потому что мне кое-кто подсыпал что-то в напиток, и хотя я выпил немного, все равно был не в очень адекватном состоянии. Ты была в жутком макияже и я тебя не признал. Подумал, что девчонка просто похожа немного на тебя. Поэтому...

— Поэтому затащил меня в постель? — моя бровь взмывает в верх, а Эмир едва наклоняет голову, вроде бы соглашаясь.

— Вроде бы да. Это все, что ты хотела узнать о той ночи или снова что-то всплывет?

Боже, что в чем мне только что признались? В том, что меня соблазнили только из-за того, что я была похожа на себя? Я тихо откашливаюсь.

— Ты ужасен.

— Да? — он скептически смотрит на меня. — Я-то тебя не признал. А ты прекрасно знала, что я — это я, и при встрече ничего даже не сказала. Даже отыскать меня потом не пыталась.

— Эмир. — я отнимаю руку от горла и возмущенно отвечаю ему взглядом. — Откуда мне было знать, что ты не отвечаешь за свои действия? Ты мне швырнул деньги. Я решила, что не стану выяснять с тобой отношения и сама воспитаю ребенка. Между прочим, я даже общалась с тобой не сквозь зубы и решила простить за этот проступок.

— И кому ты лучше от этого сделала? Я бы потом смотрел, как ты растишь моего ребенка и даже не осознавал бы, что он мой.

— Будто бы тебе так нужны дети, Эмир. Арина...

— Опять? Арина — не мой ребенок. — он обрывает меня и трет пальцем устало висок. — Я не чувствую к ней ровным счетом ничего и не особо хочу с ней проводить время, так что можешь не ориентироваться на мое отношение к ней. Тем не менее, я даю ей даже больше того, что было у меня в лучшем периоде детства.

— Эмир, но у тебя тоже были приемные родители. — я смотрю на него задумчиво. — Ты не был им родным ребенком, и, вероятно, они не сразу тебя полюбили, но ты же чувствовал потребность в их тепле и они, наверняка, тебе его со временем начали давать? Ни один ребенок не может без этого вырасти. Родных детей, между прочим, тоже не сразу иногда начинают любить. Но тепло и забота — одни из столпов ответственности за ребенка. Любого.

— Расти в семье несравненно лучше, чем в детском доме, Лия. Но я не особо понимаю, про какое тепло ты говоришь. Со мной не сюсюкались и я вырос нормально, не считая себя обделенным.

Мне неожиданно становится как-то очень грустно после его слов. Родители Эмира казались мне хорошими людьми, но было ли у Эмира то, что есть у обычных детей? Сказки на ночь, объятия, безусловная поддержка и прочие вещи, которые относятся не к материальному, а к душевному?

Не из-за отсутствия этого ли Эмир получился таким? Он, кажется, всегда держит под контролем все сильные эмоции. Избегает, скрывает. Чужие он тоже как-то не особо хорошо чувствует, судя по его манере общения со мной, да и часто атмосферу не улавливает. Просто совершеннейшее отсутствие эмпатии. Иногда у меня возникало ощущение, словно он следует каким-то алгоритмам в отношениях с людьми, и только.

Как-то причудливо складывается в голове паззл после этого разговора с Эмиром.

У меня вырывается протяжный вздох.

Я пожалею об этом. Точно пожалею. Эмир вообще ни разу не тот человек, который нуждается в сочувствии и попытках его исправить. Сейчас я намного лучше понимаю, чего он ждет от меня, пристально сверля своими темными глазами, в которых нет ни капли заискивания или надежды, как обычно это бывает у парней, которые предлагали мне отношения или признавались в симпатии.

То, что он желает, немножко далековато от обычных, адекватных отношений. И я даже не уверена, что все закончится хорошо.

Но, честно говоря, у меня все плохо заканчивалось и с теми парнями, которые по-щенячьи, искренне ждали моего ответа в начале отношений, и наполняли меня “правильными” эмоциями. Так что... может, мне и не подходят нормальные-то отношения?

— Ладно. — вырывается у меня. — Так что, чай-то будешь?

Эмир, который было достал вибрирующий в кармане телефон, вскидывает на меня взгляд.

— Чего? Это реально все, что ты мне хочешь сказать?

— Да. Так что насчет чая?

Он выкидывает телефон на диван и скрещивает на груди руки.

— Мне нужен не чай, а твой ответ.

— Какой? — искренне удивляюсь я. — Мы не договаривались о том, что я буду давать какой-то ответ. Беседа была о тебе. — я подхожу к кухонной тумбе, и, достав