Редактируя любовь - Тара Киз

ему настолько, чтобы опровергнуть выдвинутые против него обвинения. Потом еще тот момент ночью в отеле, когда он сказал: «Это всегда была только она». То, что я увидела во всех этих обвинениях, не соответствует тому человеку, каким я его вижу. Будь он бабником, который использует любую возможность, все складывалось бы совсем по-другому. Или… Даже если я ошибаюсь, может быть, он сильно изменился с тех пор?

– Хмм. – Мелли опирается руками на подоконник и задумчиво хмурится. – Тогда мы должны еще учитывать вот что: встретившись с тобой, он пошел на огромный риск. Он наверняка предполагал, что ты его узнаешь и сможешь раскрыть инкогнито.

Лорн кивает:

– Хороший аргумент! Клио могла бы разбогатеть, если бы рассказала прессе, кто такой Брин Сперлинг. И даже если бы он из-за этого отвернулся от «Истмора», первая книга продолжала бы отлично продаваться.

Однако меня все еще мучит один вопрос:

– Но почему, почему он сейчас не рассказывает мне правду? Только дал мне понять, что я должна с ним расстаться.

– В конце концов, это совершенно логично. – Лорн смотрит на меня так, будто я давно должна была понять это сама. – Ты хочешь продолжать работать. Вместе с другими авторами создавать книги. Бродить по городу, встречаться с дорогими тебе людьми, жить своей жизнью. Но если ты станешь известна как новая девушка Адриана Шербурна, пути назад не будет. Он уже давно стоит у позорного столба. Его прикончат, только он скажет хоть слово. Никто лучше него не знает, что ждет тебя впереди. Честно говоря, Клио, я его очень уважаю за то, что он готов отпустить тебя. Таким образом он тебя защищает.

Я могла бы на все это наплевать. Тем более в его аргументации есть пробел.

– Перечисляя мои желания, ты забыл, что я хочу и его тоже. Хочу жить мою жизнь именно с ним.

Лорн ерзает на стуле – роль защитника Адриана дается ему явно нелегко.

– Но он считает, что это решение «или-или». Либо он, либо твое счастье. Представь, что все было бы наоборот: Адриана осаждали бы любители сенсаций, преследовали, оскорбляли, нападали онлайн и офлайн, и он больше не смог бы вести нормальную жизнь. В принципе, он оказался бы в такой ситуации, в какой живет уже некоторое время. Только причиной была бы ты. Он, конечно, сказал бы тебе, что ты для него важнее, на остальное плевать. Ты бы это пережила? Допустила бы это?

Лорн видит ответ у меня на лице.

– Но если ты действительно любишь его, то не сдавайся! – говорит он неожиданно и довольно энергично. – Не думай о своей работе, о том, что о тебе могут подумать другие. Худшее, что ты могла бы сейчас сделать, – это не попытаться с ним поговорить. Это единственный способ узнать, что он чувствует, и показать ему, что происходит с тобой. А если у него нет надежды на ваше будущее, то дай ее ему!

– Извините, мне, к сожалению, пора.

Мелли вскакивает, бросается к двери, и та захлопывается за ней прежде, чем Лорн или я успеваем отреагировать.

Он прикрывает глаза:

– Я сказал что-то не то?

– Нет, думаю, наоборот. Не волнуйся, я проверю, все ли с ней в порядке.

Я подбираю упавший на пол журнал:

– Спасибо за твой совет!

Жаль, что мне придется оставить его в недоумении насчет Мелли, но по-другому нельзя.

– Всегда рад. Я недостаточно знаю об Адриане и, признаюсь, просто верил написанному в СМИ. Но если ты отдала ему сердце, он не может быть таким злодеем. И то, что он предлагает тебе расстаться, а не делает это сам, на самом деле показывает все, что тебе нужно знать, ведь так?

Эта мысль мне еще не приходила в голову, и она меня очень воодушевляет. Действительно, непохоже, что Адриан решился прогнать меня из своей жизни. И плевать, чем это обернется для него и для меня.

Глава 40

Чтение закаляет нервы

Трижды я безуспешно пыталась дозвониться Адриану на мобильный. При этом я знаю – он видит мои звонки, просто игнорирует. И тогда я отправляю сообщение:

Я в машине перед твоим домом, пожалуйста, открой мне гараж!

И считаю секунды. На сто четырнадцатой ворота наконец поднимаются. Пока я паркуюсь, меня начинает почти тошнить от волнения. Приходится какое-то время посидеть в машине, чтобы успокоить выворачивающийся желудок.

Не задумываясь, я вхожу в стеклянный лифт. И когда двери закрываются, несколько раз помахиваю руками и расправляю плечи, словно готовясь к поединку. В каком-то смысле он мне и предстоит. Потом еще раз обдумываю, с чего я начну.

«Ты не имеешь права так со мной обращаться!»

«Ты мог бы бережно меня подготовить!»

«Ты…»

И тут двери открываются.

Передо мной стоит Адриан, и внезапно все подготовленные слова исчезают, потому что он выглядит так, будто недавно рыдал. При виде его страданий мне становится нестерпимо больно.

– Брин, – хрипло говорю я, и внезапно мне хочется просто крепко прижать его к себе, но он отстраняется.

– Ты не должна была сюда приходить.

В глазах у него буря эмоций, однако голос звучит безжизненно.

За последние сутки я испытала немало страданий, но больнее всего оказалась невозможность его сейчас обнять.

Я вздергиваю подбородок и делаю к нему единственный шаг. Мне до смерти хочется преодолеть оставшееся расстояние, но усилием воли я заставляю себя остаться на месте.

– Перестань приписывать мне чувства, которых у меня нет.

– Я тебе ничего не приписываю. Но ты должна осознать, что я наделал.

Голос у него по-прежнему холодный и безжизненный и будто режет меня изнутри.

– И что же ты наделал?

Я уже почти кричу, и при этом наш словесный поединок еще даже толком не начался.

Он начинает загибать пальцы.

Большой.

– Я скрыл от тебя свою личность, чтобы стать к тебе ближе, сначала в переписке и комментариях, а потом при встрече.

Указательный.

– Я солгал тебе об Аманде, чтобы ты как можно дольше оставалась со мной.

Средний.

– Я спекулировал на твоем сочувствии, дав понять, что переживаю кризис и весь мир сговорился против меня. Чтобы