Жестокие игры - Диксон Уиллоу

— Твоя мать — бездушная, корыстная сука, — говорит Джейс в своей типичной резкой манере. — И то, что она бездушная, корыстная сука, не имеет к тебе никакого отношения, понятно? Ее неудачи и недостатки не твоя вина, так что не переживай из-за человека, который не заслуживает, чтобы ты тратил на него даже секунду своей энергии. Твое рождение — это не конец ее обязанностей как родителя, и, если она не может выполнять даже минимальные обязанности родителя, это не отражается на тебе. Это просто означает, что она дерьмовый человек. Понятно?

Феликс улыбается, и напряжение в его глазах почти исчезает.

— Да, спасибо.

Джейс подмигивает и сует в рот еще одну горсть картошки фри.

— Ты все еще выглядишь грустным. Почему? — спрашивает Джекс, пронзительно глядя на Феликса.

— Ничего. — Он качает головой.

— Что значит «ничего»? — спрашивает Джекс.

— Я просто…

— Что? — подталкивает Джейс. — Не стесняйся. Мы здесь все одна семья.

— Я просто хочу извиниться за свою маму. За все то дерьмо, которое она натворила за эти годы. — Он нервно оглядывает всех за столом. — И я понимаю, почему вы так долго меня ненавидели. Я бы тоже себя ненавидел, будь я на вашем месте.

— Мы не ненавидели тебя из-за того, что сделала твоя мать, — серьезно говорит Джейс. — Мы никогда тебя не ненавидели.

— Правда?

Он качает головой.

— Мы вели себя с тобой как придурки, потому что мы ведем себя как придурки со всеми, но мы никогда не винили тебя за все это дерьмо. Или за какие-либо ее проблемы. Вспомни, что я только что сказал, — напоминает ему Джейс. — Ты не несешь ответственности за ее недостатки или неудачи.

Он быстро смотрит на меня.

— Я тоже не виню тебя ни за что из этого дерьма. — Я беру его руку в свою и переплетаю наши пальцы. — Я ненавидел живое напоминание о том, что моя мама умерла, а ее якобы лучшая подруга так хорошо утешала моего отца в его горе, что теперь она моя мачеха, но я никогда не ненавидел тебя.

Он сжимает мою руку и быстро выдыхает с облегчением.

То, как Феликс стал моим сводным братом, всегда будет болезненной темой, но не из-за него.

Наши матери познакомились и стали близкими подругами, когда Феликсу было десять, а мне одиннадцать, и они оставались близкими, пока моя мама не погибла в результате ДТП по вине невнимательного водителя, когда мне было тринадцать.

После ее смерти мама Феликса сразу же ворвалась в нашу жизнь и практически заняла место моей мамы в жизни отца под предлогом помощи ему в преодолении потери. После двух лет ее «помощи» они обручились, а менее чем через год поженились.

Это не только разозлило меня, но и разозлило близнецов не меньше.

Особенность моего семейного древа в том, что наша ветвь может выглядеть как венок, если говорить о том, как именно мы с близнецами связаны между собой. Наши отцы — братья, а наши матери были однояйцевыми близнецами. Две стороны наших семей не имеют никакого отношения друг к другу, поэтому мы связаны между собой настолько, насколько это возможно, не будучи биологическими братьями и сестрами и не вступая в инцест.

Поэтому мы выросли как братья, и близнецы потеряли не только свою тетю, когда она умерла. Они потеряли свою вторую маму.

Жасмин и моя тетя тоже были подругами. Они не были так близки, как она с моей мамой, и моя тетя действительно страдала на протяжении многих лет, наблюдая, как ее бывшая подруга захватывает жизнь ее сестры-близнеца.

Потеряв вторую маму и видя, как их мать так страдает из-за Жасмин, близнецы имеют почти столько же причин ненавидеть ее, сколько и я. Вполне логично, что он думал, что мы тоже его ненавидим после того, как мы с ним обращались на протяжении многих лет.

— Это облегчение, — говорит Феликс. — И я не совсем невиновен во всем этом. Я сильно раздражал вас, особенно когда мы были младше.

— Да, ты всегда был маленьким засранцем, — ласково говорит Джейс.

— И избалованным, — добавляет Джекс.

— Они правы, — говорю я Феликсу.

Он толкает меня локтем в бок.

— Заткнись, — говорит он, когда мой телефон вибрирует в кармане.

Я вытаскиваю его и вижу сообщение от отца.

Папа: Буду в офисе через десять минут

— Что это за лицо? — спрашивает Джекс.

— Через десять минут я должен встретиться с отцом. Ты слышал что-нибудь от своего отца?

Джейс кивает.

— Поговорил с ним по телефону и заверил, что я не умираю. Он вызовет нас, когда закончит уборку.

Я не хочу оставлять Феликса одного даже на несколько минут после того, что произошло в ванной, но я не могу отказать отцу.

— Голоден? — спрашивает Джекс и машет рукой в сторону еды вокруг них. — Наедайся, пока К пойдет и получит нагоняй.

Феликс берет из тарелки сладкий картофель фри и снимает с подноса, который протягивает ему Джекс, мини-бургер.

Убедившись, что он будет в безопасности, пока меня не будет, я быстро целую его в щеку и встаю. Когда дело касается моего отца, всегда лучше прийти пораньше.

Феликс улыбается мне застенчиво, и от этого у меня на душе становится тепло. Я наклоняюсь, чтобы шепнуть ему на ухо:

— Я люблю тебя.

Он пытается прикрыть улыбку рукой, но то, как его глаза загораются от моих слов, трогает что-то глубоко внутри меня.

Дразнить его — это чертовски весело, но его улыбки — это все.

— Вы двое такие милые, что это даже отвратительно, — говорит Джекс с ухмылкой.

— Правда, — соглашается Джейс. — Дальше будем иметь дело с тем, что они будут передавать друг другу записки с именами, написанными в огромных сердцах.

— Можешь представить, как они разговаривают по телефону? — спрашивает Джекс у брата. — Они будут час прощаться, с этой ерундой типа «Ты вешай первым, нет, ты вешай первым».

— Я уйду, как только они начнут носить одежду в одном цвете и говорить о том, чтобы завести дизайнерскую собаку, — говорит Джейс.

— То же самое, когда они начнут называть друг друга тошнотворными прозвищами, типа «снукердудл» и «обнимашка», — добавляет Джекс.

Я показываю близнецам средний палец и снова целую Феликса. Когда я отстраняюсь, его щеки покраснели, но он добродушно улыбается в ответ на шутки.

Через семь минут после сообщения я стою перед кабинетом отца, и менее чем через тридцать секунд вижу, как он идет по коридору.

— Киллиан, — приветствует он, набирая код на панели рядом с дверью.

— Папа, — отвечаю я и жду, пока он пройдет двухфакторную аутентификацию с помощью отпечатка пальца.