Безжалостный альфа - Си Джей Праймер

что! — Эйвери смеется, рывком поднимая меня на ноги. — Я просто подумала, что было бы неплохо провести немного времени со своей лучшей подругой, прежде чем мой брат украдет ее на остаток ночи.

— На всю оставшуюся жизнь, — вносит поправку Ло.

Эйвери указывает на меня пальцем.

— И это тоже. Так что давай, потусуйся со мной.

Я бросаю взгляд на Ло, нервно покусывая губу.

— Я тебе еще для чего-нибудь нужна?

— Иди, — призывает она, махнув рукой. — В любом случае, мы почти закончили здесь на сегодня.

— Ты уверена?

Она кивает.

— Положительно. Повеселись сегодня вечером! Не могу дождаться, когда услышу об этом.

Эйвери берет меня под руку, воспринимая это как разрешение, в котором она нуждается, чтобы начать тянуть меня в направлении выхода.

— Увидимся завтра, Лоло! — весело кричит она в ответ.

— Еще раз спасибо, Ло, — добавляю я, когда Эйвери тянет меня к проходу.

Она поднимает вверх большой палец и подмигивает мне.

37

— Помни, здесь только я и ты, — говорю я, обхватывая лицо Слоан обеими руками и глядя в ее яркие, цвета мха, зеленые глаза.

— Ты и я, — соглашается она, слегка кивая.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы, прежде чем сделать шаг назад, оглядываясь на большую толпу, собравшуюся в гостиной моей стаи. Я благодарен, что мы смогли украсть этот последний момент уединения перед хаосом самого забега, даже если мы просто забились в угол, а не были по-настоящему одни. У меня есть долг перед моей стаей возглавить сегодняшнюю пробежку, и все они ждут начала, пока я не скажу слова.

Стая всегда готовится к пробежке в полнолуние. Конечно, волков привлекает полная луна, они вынуждены смещаться и бегать под ней, но этот ритуал — нечто гораздо большее. Это единственный раз в месяц, когда вся стая собирается вместе, создавая новые партнерские связи и укрепляя связь стаи в целом. Это укрепляет нашу связь друг с другом; чувство единства и товарищества, которое жизненно важно для нашего образа жизни.

Поскольку это так важно, мои обязанности перед стаей должны быть на первом месте. Возможно, это важная ночь для меня, но и для них тоже. Они с нетерпением ждали ее весь месяц. И я их не подведу.

Я шагаю к центру комнаты, поднося руки ко рту.

— Ладно, кто готов бежать?! — я кричу, и меня немедленно встречает хор возгласов и приветствий, от которых вибрируют стены пакхауза, возбужденное безумие толпы ощутимо.

Черт, мне нравится это чувство. Эта эйфория. Я впитываю его целую минуту, скользя взглядом по комнате, чтобы встретиться глазами с как можно большим количеством членов стаи. Затем я вскидываю руку, жестом приглашая их следовать за собой, прежде чем направиться к задней двери.

По пути я прохожу мимо Слоан, все еще держащейся в стороне от зала.

— Увидимся там, — говорю я, наклоняя к ней голову.

Губы Слоан растягиваются в легкой ухмылке.

— Поймай меня, если сможешь, Мэдд.

Смех вырывается из моего горла, когда я выхожу на заднюю лужайку перед домом стаи, все остальные выходят за мной. Как только они ступают на лужайку, люди начинают сбрасывать с себя одежду, оставляя ее беспорядочными кучами, готовясь обратиться. Я снимаю через голову свою футболку и отбрасываю ее, направляясь к линии деревьев в задней части участка.

Как я уже сказал, пробежка в полнолуние — это своего рода ритуал, так что в таких вещах есть порядок. Альфа стаи обращается первым, сигнализируя о начале пробежки воем. Затем, семья альфы — в данном случае, моя сестра и родители. Далее бета стаи и все остальные, имеющие ранг, за ними остальная часть стаи, и, наконец, все посетители — члены отряда, которые предпочли остаться здесь на пробежку, а не возвращаться в свои домашние стаи, и сегодня вечером Слоан.

Мое сердце колотится от волнения, когда я спускаю штаны и зову своего волка вперед, воздух вокруг меня мерцает. Энергия разливается по моему телу, когда кости хрустят и перестраиваются вместе с моей сменой. Когда мой волк только появился, эта часть была неудобной и почти болезненной, но теперь это стало моей второй натурой. Смена занимает всего секунду, и как только я встаю на четыре лапы и отряхиваю мех, я запрокидываю голову и воюю в небо.

Направляясь к линии деревьев, я слышу позади себя эхо завываний — моей сестры, моих родителей, высокопоставленных членов стаи. Затем еще кто-то из стаи. Раздается оглушительный хор воя, который, кажется, отдается эхом повсюду вокруг меня, когда я врываюсь в лес, мои лапы стучат по земле.

Я слышу грохот бегущего волка, приближающегося ко мне, поворачиваю голову и вижу, что Эйвери догнала меня и не отстает от меня, как обычно.

— Налево или направо? — спрашивает она по мысленной связи — удобному соединению, которое стая использует для общения, когда мы в волчьей форме.

— Налево, — отвечаю я, понимая, что мы уже приближаемся к границе периметра, который сами для себя установили.

До того, как охотники начали терроризировать оборотней, мы могли бегать в любое место на нашей территории при полной луне. Теперь мы держимся в ограниченном радиусе, вдали от границ нашей стаи.

Мы вдвоем сворачиваем влево, остальная часть стаи следует за нами, когда я слышу отдаленные завывания последнего члена моей стаи, готовящегося присоединиться к бегству.

Мое сердце бьется быстрее, и это не от напряжения. Я мчусь на максимальной скорости, взбивая грязь под своими быстрыми лапами, но именно предвкушение того, что Слоан присоединилась к пробежке, заставляет мой пульс учащенно биться.

Вот оно.

Наконец-то пришло наше время.

Черт возьми, я надеюсь, что мы правы насчет того, что нам суждено.

Я выбрасываю эти сомнения из головы в тот момент, когда они появляются, потому что я отказываюсь принимать любой сценарий, который не заканчивается тем, что мы со Слоан помечаем друг друга к концу ночи. Мы слишком долго ждали. Слишком много вынесли. Слишком упорно боролись.

Мы заслуживаем этого.

— Уже что-нибудь чувствуешь? — спрашивает Эйвери по мысленной связи, проверяя, как я.

— Пока нет, — отвечаю я.

На секунду во мне прорастает крошечное зернышко паники — потому что в любой момент Слоан может отказаться от всего этого. Когда она впервые вернулась домой, я ужасно с ней обращался. Мне чертовски стыдно за то, как плохо я с ней обращался. У нее есть все основания уйти прямо сейчас и оказать мне такое же холодное гостеприимство, какое я оказал ей, когда она вернулась, и мысль об