Секретная невеста - Катарина Маура

Она кладет руку поверх моей, двигая рычаг сцепления, и я судорожно вдыхаю, смакуя этот короткий миг, пока ее пальцы касаются моих. Следуя ее указаниям, я паркую машину, но в голове только одно — ее прикосновение. И когда она убирает руку, меня накрывает чувство утраты.

Я молча вздыхаю и наклоняюсь, чтобы отстегнуть ее ремень, оказываясь ближе, чем она позволяла мне быть уже давно. Наши взгляды встречаются, и я знаю, что она вспоминает те бесчисленные моменты, когда я делал то же самое — только чтобы схватить ее за лицо и поцеловать, потеряться в ее запахе, в ее медовой сладости.

Ее глаза скользят по моему лицу, задерживаются на губах, во взгляде мелькает что-то похожее на тоску… но в следующий момент она отворачивается, открывая дверь машины и не давая мне возможности помочь.

— Подожди, — прошу я. — Позволь мне.

Я выскакиваю из машины и обегаю ее, но Райя уже выходит, захлопывая за собой дверцу. Я делаю шаг к ней, и она невольно пятится, во взгляде вновь появляется эта тихая, но явная жажда.

Я улыбаюсь, когда она упирается спиной в машину, и наклоняюсь, загоняя ее в ловушку собственным телом.

— Правда, — говорю я. Она не спрашивала, но я не готов так просто сдаться. Эта игра с самого начала была нашей ниточкой друг к другу, и каждый раз, когда слова застревали в горле, мы возвращались к ней.

Спроси меня, скучаю ли я по тебе. Спроси, люблю ли я тебя, Райя.

Она внимательно смотрит на меня, едва заметно наклоняет голову, и в ее глазах загорается проблеск надежды.

— Ты все еще следишь за мной?

У меня в груди что-то обрывается. Я застываю, чувствуя, как вдруг пересыхает в горле.

— Это простой вопрос, Лексингтон.

— Нет, — возражаю я. — Он не такой.

— Почему? Здесь всего два ответа: да или нет.

— Пожалуйста, Райя, — шепчу я. — Дай мне объяснить. Ответ — да. Но я не делаю этого нарочно. Просто… это сложно остановить.

Я никогда не видел такой глубокой разочарованности в ее глазах. Она вздыхает, шумно втягивая воздух, и отталкивает меня, отступая к дому родителей. Перед дверью оборачивается:

— Ты сказал, что тебе жаль, Лекс. Единственное извинение, которое я готова принять, — это перемены. Если ты не можешь измениться… если не хочешь, тогда подписывай бумаги.

Я едва успеваю за ней, когда дверь открывается, и в проеме появляется ее отец. Райя одаривает его такой лучезарной улыбкой, что я замираю. Меня охватывает страх — вдруг я никогда больше не увижу ее такой по отношению ко мне? Я наблюдаю, как она буквально летит через дом, чтобы обнять мать, и понимаю — это самое счастливое выражение ее лица за последнее время.

Слова Селесты снова звучат в голове, точно по сигналу: счастье — это не мгновение, а череда моментов. И если дать себе шанс, его можно заслужить.

Я смотрю на Райю и делаю для себя выбор: я сделаю все, чтобы снова заслужить ее улыбку.

— Идем, — говорит Боб, кладя руку мне на плечо. — Поможешь мне с моей капризной Annie? Эта машина в точности как ее тезка — вечно упрямая, непредсказуемая.

Я снова бросаю взгляд на кухню, откуда доносится смех Райи. Слишком звонкий, слишком живой. Меня сотрясает мгновенная, почти болезненная тоска.

— Конечно, — отвечаю я своему тестю, хотя единственное, чего мне сейчас хочется, — это стоять рядом с женой и притворяться, будто этот смех по-прежнему предназначен для меня.

Мы работаем в тишине. Обычно это было нашей негласной традицией — спокойное сосредоточение, но сегодня между нами повисло напряжение.

— Это не продлится долго, — произносит он наконец.

Я поднимаю голову, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Боб перехватывает мой взгляд и с усмешкой качает головой.

— Ее злость, — поясняет он. — Райя не умеет долго сердиться. В ее сердце просто нет места злобе.

— Это так заметно? — спрашиваю я тихо. — Что мы… в ссоре?

Боб опирается на машину, усмехается.

— Лексингтон, ты ходишь с лицом побитого щенка. Как это можно не заметить?

Я тяжело выдыхаю, проводя рукой по волосам. Он явно получает немалое удовольствие от моего положения, потому что, усмехнувшись еще раз, отходит к шкафчику, достает бутылку виски и разливает по стаканам.

— Раз уж механика тебе сегодня не помогает, попробуем это.

Я залпом осушаю бокал, и Боб тут же наполняет его снова. В его глазах нет ни капли осуждения.

— Думаю, я ее потерял, — признаюсь я наконец.

Он медленно крутит виски в бокале и кивает.

— Тогда верни ее. — Он смотрит на меня — Брак — это не галочка в списке дел. Твой статус мужа моей дочери — это то, что ты должен зарабатывать каждый божий день. Это не положение, которое ты можешь принимать как должное, Лексингтон.

Я встречаю его взгляд, чувствуя, как от этих слов разрывается сердце.

— Я знаю, — тихо отвечаю я. — Черт возьми, я знаю.

Боб кладет ладонь мне на руку, и в этом жесте больше доброты, чем я ожидал.

— Несколько месяцев назад я сказал тебе, что Райя больше всего на свете хочет настоящей любви. Ты сказал, что не знаешь, способен ли дать ей это, но ты попробуешь. Скажи мне, Лексингтон… ты хотя бы попытался?

Меня пронзает чистая, жгучая боль. Я медленно качаю головой.

— Нет, — шепчу я. — Мне никогда не приходилось пытаться с ней, Боб. Я влюбился в Райю против своей воли, наперекор здравому смыслу. Безвозвратно. Внезапно.

Влюбиться было легко. А вот дать ей доверие… Это оказалось невозможным.

Боб смотрит на меня с легкой улыбкой.

— Я не знаю, что произошло, и не собираюсь лезть в ваш брак. Но я спрошу: какой бы ни была твоя ошибка, собирался ли ты причинить ей боль?

— Нет, — отвечаю я без раздумий. — Но это не отменяет того, что я все же сделал это.

Боб делает глоток виски.

— Ты извлек из этого урок?

Я киваю, затаив дыхание, надеясь, что он поверит мне.

Мой тесть смотрит на меня долгим, изучающим взглядом, затем улыбается.

— И ты не позволишь этому повториться?

— Никогда, — клянусь