Развод. Не прощу за "походную жену" - Екатерина Гераскина

— В тебе есть ведьмовская кровь.

Он удивился, но не перебил. Только смотрел — внимательно, настороженно, ждал, что я скажу дальше.

— Твой дракон пока не вернулся, — продолжила я, — и потому ведьмовская сила будет преобладать. Это не плохо, Алекс. Это сила другого рода. Она идёт от земли, от мира, от самой жизни.

Я видела, как он слушал, не моргая, впитывая каждое слово.

Он молча слушал, а котёнок, как всегда, сидел у него на руках, тихо мурлыкал. Сказала, что котенок связан с ним и он вытягивает лишнюю магию, не даёт ей разорвать его изнутри.

— Береги его.

Алекс кивнул, потом подошёл, обнял меня. И просто стоял, молчал, прижимая к себе. Он ушёл к Арагону, а я снова осталась одна.

Пахло лавандой, кипящими настоями и горечью сушёных трав.

К вечеру я закончила последние зелья, наполнила бурдюки, аккуратно подписала каждую баночку, вложила в них магию.

На крышках блестели руны, вспыхивая мягким зеленым светом. Я устала, но не могла позволить себе остановиться.

Слишком многое зависело от этих бутылочек, от этих капель, от моей помощи.

Когда стемнело, я услышала, как над двором протрубил рог — короткий, протяжный, и всё внутри меня оборвалось. В лабораторию как раз вошли воины. Я показала им что нужно забирать и пошла следом.

Это был сигнал сборов.

Я поднялась наверх. Вышла из дома. Во дворе стояли воины в строю, готовые к пути.

Арагон ждал у дверей.

Он был в боевом облачении. Кожаная броня, плотная, тёмная, подогнанная по фигуре. Брюки заправлены в высокие сапоги, потёртые, но вычищенные до блеска. На груди — кожаная перевязь, ремни, затянутые туго, чтобы ничто не мешало в бою.  За спиной — два клинка, закреплённые крест-накрест, привычное и надёжное оружие. Плотные наручи на запястьях с выгравированными рунами защиты. Волосы убраны в высокий пучок, открывая шею и скулы.

Я знала этот взгляд, когда он готов к дороге: сосредоточенный, спокойный, без лишних слов. Такой он всегда был перед боем — собранный, холодный.

Алекс стоял рядом. Лири — чуть поодаль, у стены, с котёнком на руках.

Когда я подошла, Арагон повернулся. Наши взгляды встретились — в них не было слов, не было прощаний. Только тихое понимание. Мы снова прощались.

— Всё готово, — сказала я. — Зелья в бурдюках, флаконы — в ящиках.

Он кивнул, подошёл ближе.

— Спасибо, ведьма моя.

Я попыталась улыбнуться, но губы дрогнули вовсе в не улыбке. Я переживала. Он опустил голову, на секунду коснулся губами моего лба.

— Вернусь.

Я не ответила. Просто кивнула. Я смотрела на него, пытаясь запомнить каждую деталь.

Каждый раз, когда он готовился к уходу на протяжении двадцати пяти лет, меня будто сжимало изнутри невидимая рука. Я так хотела удержать это мгновение, но оно всё равно уходило. Хотела, чтобы Арагон задержался.

Муж отвернулся. Он стоял прямо, уверенно. А рядом — Алекс.

Уже не мальчишка. В высоких сапогах, в военном облачении, с мечом на поясе. Пусть без части ноги, но от этого воином и наследником он быть не перестал.

Арагон положил ему руку на плечо.

— Остаёшься с матерью, — сказал просто. — Охраняешь герцогство.

Ни просьбы, ни приказа — лишь констатация того, что он доверяет. И в этом доверии было больше любви, чем в любом прощальном слове. Алекс кивнул, серьёзно, без возражений. Только пальцы его, сжимающие рукоять меча, дрогнули.

Я стояла чуть поодаль, наблюдая за ними, и в груди поднималась волна — тёплая, острая, болезненная. Мой сын и мой муж — два отражения одной силы. Один идёт в бой. Другой остаётся хранить дом.

Арагон снова посмотрел на меня.  Мы чувствовали друг друга и прощались без слов. А я знала, что он вернётся.

Пусть весь мир рухнет! Он всё равно найдёт дорогу обратно.

Алекс подошёл ко мне.

Он обнял меня крепко. Я сжала сына в ответ, прижала к его груди, стараясь не показывать, как дрожат руки. Арагон стоял рядом, молчал, потом отошёл в сторону.

Он закрыл глаза, вдохнул — и в следующее мгновение воздух над двором задрожал. Он обратился в огромного черного дракона. Крылья, как две тучи, даже земля дрогнула от взмаха его гигантских крыльев.

Воины один за другим последовали за ним строем.  Драконы взмыли в ночное небо.

Когда всё стихло и последние хлопки крыльев растаяли, повисла тишина.

Глухая, вязкая, почти нереальная.

Алекс сжал кулаки, потом выдохнул и развернулся к людям, что остались.

Голос его прозвучал твёрдо, без тени сомнений:

— Всем — держать оборону. Быть на