Голливудские мужья - Джеки Коллинз

Мэннон пошел прочь.

Чак остановил его, сердито положив руку на плечо.

– О, Боже, – вздохнула Уитни. Она знала, что сейчас произойдет, и ничего не могла с этим поделать.

Мэннон мгновенно обернулся, скинул руку Чака и сильно его отпихнул.

Чак потерял равновесие и рефлекторно махнул кулаком – но Мэннон изящно отвел этот выпад, а потом сделал то, о чем мечтал весь вечер, – с правой изо всех сил шваркнул Чака в подбородок.

– Я сделала большую бяку, да? – спросила Поппи. Силвер в это время накладывала на губы обильный слой блеска и изучала себя в зеркало.

– Ты это про что?

– Захария, – настойчиво заявила Поппи. – Я не должна была сажать его рядом с тобой.

Силвер обдумала ответ. Едва ли кто-то знал о ее романе с Захарией. Шестнадцать лет – большой срок, к тому же он был женат, и они соблюдали правила игры. Видимо, она неправильно истолковала действия Поппи. Та решила, что посадив Захарию рядом с ней, окажет ей честь – самым влиятельным человеком в зале был, безусловно, он.

– Не беспокойся, – отмахнулась она.

Поппи поняла, что ее подозрения оправдались.

– Я и понятия не имела, что вы знакомы.

– О-о, мы старые соперники, – туманно ответила Силвер. Потом, поняв, что ступила на зыбкую почву, добавила: – Мужчины с раздутым «я», как Захария Клингер, всегда наводили на меня тоску.

– Согласна, – подтвердила Поппи, поглаживая сложное сооружение у себя на голове. – Я терпеть его не могу. Такой напыщенный! Надо было посадить его за стол к Хауэрду, они его вполне заслуживают.

– Это точно! – согласилась Силвер.

– Может, он скоро уедет, – выразила надежду Поппи.

– Если не он, то я.

Поппи поняла: весь вечер может рухнуть на глазах.

– Ты не можешь уехать. – Сказала она встревоженно. – Ты же у нас – почетная гостья.

Силвер облизнула губы, чуть поморщилась и сделала шаг назад – оценить результат косметического ремонта.

– Могу, Поппи, – возразила она с милой улыбкой. – И уеду.

Не успела Поппи взмолиться и бухнуться в ножки – а она вполне была на это готова, лишь бы спасти прием! – в дамскую комнату влетела Мелани-Шанна, по ее хорошенькому личику бежали слезы.

– Я ее ненавижу! – вскричала она. – Ненавижу!

– Кого? – хором вопросили Силвер и Поппи.

– Эту стерву – Уитни Валентайн. Она испортит мне всю жизнь!

В глазах Поппи Мелани-Шанна всегда была тихой мышкой – не более того. И такое излияние чувств было для нее откровением. Надо же, оказывается, не такая она и тихоня.

– И что натворила Уитни? – поинтересовалась Силвер, скорее из вежливости – если сплетни не касались ее лично, они ее мало волновали.

Мелани-Шанна открыла рот, чтобы ответить, но в туалет вломились Айда Уайт и Кармел Гусбергер, возбужденно тараторя наперебой.

– Поппи! – громыхнула Кармел. – Ты что, не знаешь, что там идет драка?

– Кро-овь! – протянула Айда своим низким и монотонным голосом. – Кругом кро-овь!

Общество стало для Силвер слишком многочисленным. Она бочком направилась к двери.

– Драка? – взвыла Поппи. – На моей вечеринке?

– Все из-за этой стервы! – крикнула Мелани-Шанна. – Из-за этой падлы! Я бы ей все кости переломала!