Золушка и Мафиози - Лола Беллучи

— Как скоро мы его прикончим?

— Если мы бросим его прямо в бак с кислотой, мышцы и хрящи разрушатся через 12 часов, а кости могут до двух дней растворяться.

— В таком случае, — она кладет пистолет с парализующей сывороткой обратно. — Позволь мне кричать пока ты трахаешь меня, муж, — приказывает она, и я никогда не думал, что мне так понравится, когда мной командуют.

— Твое желание — мой приказ, принцесса.

Я двигаю рычаг, пока подвешенное тело не оказывается точно над резервуаром, и когда оно оказывается там, я дергаю за рычаг, опуская его. Цепи дергаются, когда их резко опускают. Тело падает в резервуар, кислота брызжет на стеклянные стенки, но ни Рафаэла, ни я этого не замечаем, слишком занятые поглощением друг друга.

Мой язык проникает в ее рот, как только ее тело ударяется о защитное стекло, изолирующее резервуар, и я поднимаю юбки ее платья, легко стаскивая трусики вниз, пока она расстегивает мой ремень и расстегивает брюки.

Где-то в глубине своего сознания я слышу булькающие звуки тела, тонущего в кислоте, но пока я посасываю рот Рафаэлы и засовываю два пальца в ее киску, чтобы проверить ее влажность, все остальное не имеет для меня значения. Она вся мокрая.

— Маленькая садистка… Тебя это возбуждает, куколка? Пытки этого ублюдка, то, что ты с ним делала, заставили тебя возбудиться для меня?

— Да! — Стонет она мне в рот, подавшись бедрами вперед и потираясь о мою ладонь, когда вытаскивает мой член из трусов.

— Блядь, Рафаэла!

Я хватаю ее за бедра и поднимаю в воздух, ее ноги скрещиваются за моей спиной, и я стремительно вхожу в нее, опуская ее на свой вал одним движением, что заставляет ее вскрикнуть, заглушая звуки тела, бьющегося в баке позади нас.

Рафаэла кричит от этого вторжения, и все мое тело содрогается, яйца сжимаются, а вены на висках бешено пульсируют. Я облизываю ее потную шею, а ее руки хватают меня за плечи, и она сопротивляется моей хватке, желая двигаться.

Я делаю шаг вперед, зажав ее тело между мной и опорной стеной, и, крепко ухватившись руками за ее бедра, начинаю жестко трахать ее, двигая ее вверх и вниз на своем валу, мои губы поглощают ее губы и заглатывают каждый ее крик и стон, пока ничего, кроме них и удовольствия от обладания ее телом, не проникает сквозь мои барьеры.

Наша опорная стена вибрирует, реагируя на удары тонущего несчастного. Это единственный остаток его присутствия, когда женщина в моих объятиях стирает и заглушает мир вокруг нас, не оставляя места ни для чего-то другого.

Рафаэла кончает толчками, которые кажутся бесконечными, но я отказываюсь следовать за ней, не раньше, чем она подарит мне еще хотя бы один оргазм.

Я качусь на ее бедрах, меняя угол проникновения и получая в награду ее хныканье. Ее ногти впиваются в мою шею, погружаясь внутрь и царапая плоть, давая мне больше, чем я хотел, и все равно недостаточно.

Я просовываю руку между нами, нащупываю набухший клитор Рафаэлы и тру его. Она прижимается головой к стеклу, отрывая свой рот от моего, а ее тело выходит из-под контроля, выгибаясь и сотрясаясь еще сильнее.

— Тициано! — Выкрикивает она мое имя в экстазе и взрывается во второй раз, ее киска брызжет на мой член, смачивая мои брюки, бак и пол, истекая восхитительной струей, и я кончаю.

Я кончаю, извергаясь в ее киску, моя жидкость смешивается с ее, и я не прекращаю толчки, пока последняя капля спермы не оказывается внутри Рафаэлы. И мысль о том, что куколка — это мой конец, еще никогда не казалась такой верной.

63

РАФАЭЛА КАТАНЕО

— Двигатель V8 biturbo, 720 лошадиных сил, и она может разогнаться от 0 до 100 км/ч всего за 2,9 секунды, — говорю я, глядя на характеристики на своем мобильном телефоне и стараясь сохранить голос как можно более нейтральным, чтобы не выдать себя никакими намеками.

Тициано, сидящий на другом конце дивана со скрещенными ногами и уверенной улыбкой, даже не моргает, прежде чем ответить.

— McLaren 720S, — отвечает он, как будто это самая очевидная вещь в мире. И для него, вероятно, так оно и есть.

Я испускаю драматический вздох, мысленно засчитывая ему еще одно очко. Мы играем уже почти час, а он до сих пор не пропустил ни одной машины. Что, честно говоря, неудивительно, учитывая его одержимость машинами, но я все же надеялась застать его врасплох хотя бы раз.

— Ладно, ладно, ты молодец, — признаю я, бросая на него косой взгляд, пока пытаюсь найти более сложную машину в своем списке.

Я прокручиваю вниз сайт, который нашла в google, со списком 200 самых роскошных спортивных автомобилей в мире.

— Посмотрим, знаешь ли ты это. Итальянский дизайн, автомобиль известен как Бык из Сант-Агата-Болоньезе.

Он наклоняет голову, его надменная улыбка расширяется.

— Ты все слишком упрощаешь, куколка. Ламборджини Авентадор.

— Как такое возможно? Здесь могло быть как минимум пять разных ответов! — Я возмущаюсь, а Тициано пожимает плечами.

— Ты должна просто объявить меня чемпионом и прийти наградить меня, понимаешь? — Предлагает он, подмигивая мне, и я фыркаю.

Ни за что! Я никак не могу дать ему абсолютно выиграть, он должен ошибиться хотя бы раз.

Если я начну искать концепт-кары или прототипы, смогу ли я стереть улыбку с его лица?

В мгновение ока домашняя обстановка сильно поражает меня. Сегодня воскресенье, мы лежим на диване в повседневной одежде, болтаем и играем в глупую игру, и это уже не в первый раз. За последний месяц Тициано перестал работать по воскресеньям, и эти дни стали для меня своеобразным сокровищем, когда мир за окном кажется далеким и размытым, а компания моего мужа заключает нас в пузырь, который я с каждым днем все неохотнее покидаю.

В тот день, когда он в последний раз отвел меня в башню, между нами изменилось что-то первозданное, и даже спустя несколько недель я все еще не знаю, как относиться к этой перемене, что думать о ней. Я не знаю, хочу ли я думать об этом. Правда в том, что я убегаю от этих мыслей, как дьявол убегает от креста.

Дело не только в том, что Тициано заботится о том, чтобы быть рядом, а во всем. То, как он смотрит на меня, то, как он себя ведет, то, как он постоянно заставляет меня чувствовать себя важной. То, как он целует