Анчутка - Алексей Малых

посмели, да более мучает вопрос всех, как поганые изловчились то провернуть — заставы нонче завсегда воев полны, границу стерегут. Только если гнида какая нашлась среди своих, сюда их и провёл сей предатель.

— Ах он стерва, — занялись дружинники. — Может статься, что этот Храбр их сюда и привёл, не поделили что, вот его и хотели прихлопнуть…

— Сорока то по воде хвостом писала, — Олексич невпопад брякнул.

— Сорока, — дружинники пуще переполошились. — Девку его допытать нужно.

— Ты её сюда не приплетай, — Мир расхорохорился разом. — И с чего взял что его она?!

— Да он с неё глаза своего не спускает — зырит, словно сожрать хочет, вечно шляется за ней.

— Мы её сами допытаем, — Извор к брату подступил и его взглядом успокаивает, мол не стоит, с ними по-пусту лаяться. — Если бы его девкой была, оставил бы ту здесь?

— У них там в степи девок навалом, одной больше, одной меньше, — языкастый бранник никак не угомонится. — Не то что у нас — терема распускают, попы нас одной на всю жизнь вяжут!

— У Рябого старого третья жена ещё тем летом померла — бык боднул — а две первых жены, кто от чемера, кто от лихоманки, ещё по началу померли. Так его венчать иерей отказался. Говорит, не положено. Теперь он себе четвертую женищу (незаконная жена) взял, а его епископ от причастия отлучил.

— Рябой теперь к волхвам опять бегает. Крест снял, жертву Перуну носит.

— А меня тут на медне отче спрашивал, не тёрся ли я, — бёдрами вперёд подался, намекая чем именно, — о свою жену. — Не трогал ли своей бородой её чресла…

— Не любовался ли ты ею, когда та купалась, не вожделел ли ты коснуться её срамных мест устами… — подхватил его собрат, передразнивая то ли его то ли того самого отче, видно у одного испоаедуясь.

— А у меня допытывался, не желал ли я со своим побратимом совокупиться! — молодой кметь, в разговор вклинился. А его таким взглядом дружиники соизмерили, в том видно его сами подозревая, что вроде и нет в этом ничего удивительного — кметь тот, чрезмерно смазлив, что девка — борода была бы всё видно было бы кто, а так женоликий — рыло скоблённое до блеска.

— Сами обед безбрачия дали, а о срамном помышляют…

Гудят дружинники, обиды свои высказывают, византийскую веру обсуждают, жидов клянут, того смотри бунт устроят. Олексич быстро всех угомонил. Насупился, брови смежил, гаркнул на всех разом:

— А ну, умолкли, молодцы! — потом сам утишившись вместе с дружинникам, наказ им даёт. — Сороку обижать не позволяю. Ничего неизвестно пока. Девка она не простая, только видно, что на гнусность не способная. Где Храбр и что с ним ещё узнать предстоит. Только одно точно — пока всё не разузнаем, Олег Любомирович знать ничего не должен. Мы Храбра искать сами станем, а то наместник переполошится, а у него именины — он только упиваться перестал, готовится к охоте. Слышал, что пригласил бояр из других градов, — к Миру подступил на того взором давит, не хуже Извора, вроде тоже на что намекает, — да и венчание скоро— не хорошо будет, если отменится из-за каких-то слухов.

— Добро, — Извор того поддержал. — А я с дружинами надёжными прочешу всё вокруг — не хватало нам тут подарков нечаянных!

На том и порешили. Сразу не вернулись, впотьмах искать тоже не стали — затемна воротились. Уже на подступах к детинцу, возле моста через Тускарю, Извор весь как гусь напыщился — то девок возле реки увидал. Те не купались, ножек своих белоснежных не полоскали — вода уж холодна стала — на берегу сидели в рядочек на поваленном бревне под ясенем, семечки лускали, ясеневыми же прутиками мошку отгоняли, в цветастые душегреи кутались.

— Ох, девки-то знатные, смотрю, — Извор к тем коня правит. — Помять бы их, — щекой причмокнул.

— Да как ты можешь сейчас о том помышлять? — его сотский стыдит.

— А я своей молодецкой удали не хозяин. Иной раз как начнёт жечь, что мочи нет, — отшучивается.

— Весь в отца, — колко заметил Олексич.

Мир сквозь думы тяжкие ухмыляется, останавливать не стал, тому в напутствие крикнул:

— Сильно не перестарался бы, ты мне утром нужен будешь.

— Не боись, у меня сил на них всех хватит и ещё останется, — ответил, Буяна трусцой вдоль берега пуская, оставляя в стороне гоготящую дружину.

Девки тоже на того косятся, зубками своими острыми лихо семечки разгрызают, ядрышки сладкие за щекой складывают, между собой хихикают.

— Ну что боярин, смотришь очами своими ясными? Дырку прожжёшь! — самая говорливая с красными щеками, на себе душегрею поправила, ещё издали с Извором разговор говорить начала.

— А что? Неужто добра молодца не уважите, скуку мою не развеете?

— Шёл бы ты, боярин, куда шёл, а то женихам всё расскажем, они тебе быстро ноги-то выкрутят.

— Это сын воеводы, — ей одна глазастая шепчет.

Другие тут же как наседки нахохлились, клюют себе дальше, глазами косятся, в разговор не лезут.

— Не застудилась бы ты, красна девица, — с говорливой речь ведёт, — от воды холодом веет.

— А ты согреть меня что ли хочешь? — решила судьбу свою попытать.

— А что? Могу и согреть — кровь у меня горячая.

— А не боишься жениха моего?

— Ну, коли заручилась с кем, починать тебя не буду. Да только мне что-то подсказывает, что непросватанная ты. Верно женихов всех отвадила гонором своим, — Извор девицу подзуживает, пока та к гнедке его подступает, да остальным, что в рядок на брёвнышке под ивой сидели, выкрикнул. — Шли б вы домой, а то как узнают женихи ваши, что вы на закате возле реки шляетесь, самим не радостно станется.

— А ты за нас не боись! — рассмеялись.

Извор к смеху их звонкому прислушался, а ручеёк заветный среди них не услышал. К гонористой с седла свесился:

— А с половцами не боитесь повстречаться? Али людоловов каких?

— Так чего нам опасаться. Вон, — рукой в сторону махнула и головой туда же кивнула, — заставы вдали стоят, палисады вокруг, а башни сторожевые, что лес чёрный ночью — ни искорки.

— А коли попадётесь, что делать станете?

— Вот, ты боярин здесь — отобьёшь, — захохотала.

— Заливаетесь, смотрю! А как повстречаете, по другому заговорите, — к веселушкам, кинул, а с болтливой потише разговор говорить продолжил. — Так что ж, среди твоих друженек, нет тех чтоб с ними хоть раз встречалась?

— Таких нет. Ищешь что ль кого?

— Не видала ли ты у какой рубец на груди и сзади? — почти полушёпотом.

— А зачем тебе такая, порченная, боярин? Дык неужто тоже допытать её