Будет жестко - Анна Шварц

что ли? — интересуюсь я, а лицо этого чудовища мрачнеет еще больше. — Ты что, умрешь, посидев в теплой машине на пять минут дольше? — его брови на этих словах приподнимаются, что вкупе с его выражением производит впечатление, словно я сказала ему что-то не то, отчего я цыкаю. — Что не так?

— Ничего. Я просто спросил, вообще-то.

— Угу. — скептически говорю я. — Куда-то хочешь поехать или отвезешь меня домой?

— Домой ты можешь и на общественном транспорте добраться. — от этого комментария я тоже приподнимаю брови. — Сначала заедем кое-куда. Потом…. — он опускает взгляд на руль, и я вижу, как его брови хмурятся. — У моего отца день рождения. Вечером он отмечает. Я приглашен, ты, соответственно тоже. Мне нужно придумать ему какой-нибудь подарок. Меня это бесит, не хочу думать. Цветкова, займешься?

— Мне нужно быть на дне рождения твоего отца? — в шоке переспрашиваю я. Мы месяц дай бог встречаемся, и я приглашена? Так странно. — Но это как-то…

— Я тоже не хочу туда идти, но надо. Цветкова, там будет много людей. Сольешься с толпой и будешь заниматься тем, что тебе нравиться — вылакаешь весь алкоголь. На всякий случай предупрежу — если нападешь на меня там в приступе ревности, опозорив перед гостями, я тебя скручу, уведу и с той секунды буду трахать тебя месяц, не выпуская из кровати. Делая с тобой все, что не делал до этого и что мне в голову взбредет. Чтобы ты мечтала о том, чтобы я тебе изменил и больше никогда не прикасался. Всем скажу, что не знаю, куда ты пропала. Ясно?

Ненормальный. Я чувствую, как теперь моя морда становится каменной. Во-первых, лакать алкоголь не мое любимое занятие… мда, ладно. Это не самое странное из его тирады, на что нужно ответить.

— Вчера я напилась случайно. Я обычно знаю свою меру.

— Чудесно. Я тебя просто предупреждаю.

— А можно поподробнее, что ты со мной будешь делать, если я нападу?…

Он переводит на меня взгляд.

— Если так хочется узнать — напади и увидишь, Цветкова. Хотя, если тебе очень хочется узнать, ты можешь попросить меня это сделать и без нападения.

Я хочу знать. Но я не хочу, блин, на себе это испытывать.

— Нельзя было заранее предупредить о дне рождения твоего отца, и что я приглашена? — перевожу я тему. — У меня нет подарка.

— Я пытался тебе об этом написать, пока был в другой стране. Ты меня игнорировала. — отвечает он, а я поджимаю губы. Написать мне в мессенджер и попросить перейти в тот чат он прямо обломался бы, да? — От тебя подарок не нужен. Я куплю. Ты должна придумать — что, потому что я не хочу это делать. — с этими словами он заводит машину и кладет обратно руку на руль. — Ладно. Поехали.

— Может, я сначала дома переоденусь и приму душ? Я со вчерашнего дня в этой одежде.

— Мне сначала нужно в больницу, Цветкова. Потом отвезу до дома тебя.

Я моргаю.

— Что случилось?

Он молча приспускает рукав, показывая мне перебинтованную руку и пропитанные где-то алой, а где-то уже темной, запекшейся кровью, бинты. Мое сердце уходит в пятки от этой картины, и я ахаю.

— Господи! У тебя что, швы разошлись?

— Еще ночью.

— Не трогай. — я аккуратно беру его за рукав, осторожно натягивая обратно, чтобы не потревожить руку лишний раз. На пальцах у меня остаются липкие пятна крови, потому что одежда тоже пропиталась ею. Он так весь день ходил и терпел? Ненормальный. — Почему ты сразу не сказал об этом? Мог бы тогда не ждать меня, а ехать в больницу, я бы не обиделась. Это из-за этого ты меня не стал будить, когда вернулся после охоты? Мог бы просто сказать, а не выпендриваться!

Я выпаливаю это в абсолютно каменное лицо, у которого будто не швы на руке разошлись и льется кровь, а небольшая царапинка на пальчике. Кажется, из нас двоих переживаю больше всего именно я, а не он.

— Мне захотелось тебя побесить. Правда грустно, когда обламывают с сексом? Смотри, Цветкова, я тоже кровоточу, как и ты. Если бы ты мне не отказывала до этого, я бы тебе тоже не отказал и потерпел бы. — у него появляется легкая усмешка, а мои глаза закатываются изо всех сил.

— Заткнись, пожалуйста. Тебе больно?

— Пиздец больно. Даже голова болит, от того, насколько эта боль достала меня. — он едва морщится, а я чувствую жалость к нему. Я видела его рану, и если она разошлась, это должно быть и впрямь крайне неприятно.

— Давай я вызову лучше такси.

— Не хочу на такси ехать. У меня есть вторая рука, чтобы крутить руль. Хотя, сложно делать все одной рукой. Устает за день. Цветкова, вечером подменишь?

— За руль сесть? Но у меня нет прав. — растерянно говорю я. Хотя у меня сейчас такой стресс из-за вида его руки, что я даже допускаю мысль пойти и срочно сдать на права сегодня.

— Нет. Мою руку подменишь? Не за рулем.

Я смотрю на него, пытаясь понять, что он хочет мне сказать. В полном молчании я замечаю, как тенью появляется улыбочка на губах профессора, и до меня начинает потихоньку доходить, что его фразочка, похоже, имела пошлый оттенок.

— Ты дурак? — вырывается у меня. Затем я вздыхаю. Блин, даже побить его не могу — все же, у него рука болит. Вместо этого я прикладываю ладонь к его лбу, убрав волосы. Он мне кажется теплее, чем надо.

— М-м. Оставь. Рука холодная, приятно. — слышу я его голос.

— Езжай быстрее в больницу. У тебя температура. Ты правда ненормальный. Ты должен был поехать туда еще с утра, блин.

В итоге, в больнице я слышу, как на него наезжает и хирург. И по отрывкам фраз, доносящимся до меня, я понимаю, что проблемы со швом начались еще раньше, просто, видимо, ночные прогулки по лесу стали соломинкой, переломившей спину верблюда.

Хмм… Я думала, что он даже не пустит меня в больницу вместе с ним. Вроде как не захочет показывать свою слабость… Но я здесь, и когда он выходит из процедурного кабинета, то садится на диванчик рядом со мной, и опускает свою голову мне на плечо. Я чувствую, как щеки касаются его темные волосы. Что, блин, с ним? Настолько плохо, что даже его психопатские инстинкты призывают поискать помощи и поддержки у ближнего?

— Как ты? — я неосознанно поднимаю к его лицу руку и глажу по щеке.

— Плохо.

— Серьезно?!

— Да, Цветкова. Достань у меня из кармана