Герцогиня из приюта - Наталья Варварова

Я полностью завладела его вниманием. Люди этого типа больше всего любили говорить и слушать о себе. И сейчас этот разговор делал его счастливым. Причем куда сильнее, чем секс или даже признание заслуг. Его глаза умоляли, чтобы я не останавливалась. — Я прожила пять лет с человеком, который считал, что маска художника ему чрезвычайно шла. Он не был таким, как вы Гаэль. На это ему не хватало ни истинной чуткости, ни природных талантов, но он чрезвычайно хотел таковым казаться, — голос дрогнул, но я сама залезла на эту скользкую тропинку. — Я привыкла к его капризам. К тому, что он может без объяснений передумать. Отправить меня переодеваться после того, как мы уже отправились на прогулку. Или поехать, допустим, на воды, но вернуться через два часа, потому что… Нет, просто потому… И это то, с чем мне предстоит теперь справиться. Не делить людей на опасных и безопасных. Быть открытой и с открытыми глазами. Наверное, я смогу дать восхищение, которое вы заслуживаете, Гаэль. Просто не сразу. И предупреждаю, строго в рамках наших полномочий.

Опять увертка. Правильная директриса бы ни за что не стала рассказывать о своем прошлом симпатичному преподавателю с горящими глазами. Но я же выбрала честность. По сути, ту же линию поведения, что и с детьми.

На Гаэля подействовало. Он почти сполз с кресла, однако заставил себя взгромоздиться обратно.

— Вы такая хрупкая, как арфа. Я не ошибался тогда в академии насчет вас. Вы больше, чем титул и внешность Не переживайте, что я… Просто не переживайте. Кристиан выпотрошит меня, как лягушку… А тварь, что вас изводила, и, правда, не жилец. Легран его поймает… Позвольте я расскажу. Это моя беда. Моя трагедия. Я постоянно влюбляюсь в выдающихся, невероятных… и ничего не могу с этим поделать. Мое сердце не стоит на месте. Из-за этого мне лучше быть одному. Я уже принес много несчастий… Сейчас я до боли, до колик в животе люблю Сесилию, но мне ничего не стоит влюбиться и в вас тоже. И это мы на краковом острове, а представьте, что происходит со мной, допустим, в императорской академии?

Гаэль почти рыдал. Я протянула ему кусок ткани, которым собиралась вытирать стол. Очень чистый. Трой позаботился и об этом. У меня оставался выбор — расплакаться самой или задать парочку наводящих вопросов и напомнить Гаэлю, что у него расписание.

К счастью, очередной посетитель решил эту дилемму за меня. В дверь деликатно постучали. Вошла Сесилия Вант. Леди хватило одного взгляда, чтобы во всем разобраться.

— Гаэль, ты не подменишь, ради Богини? Через пять минут у меня младшие, а я со вчерашнего дня сама не своя. Отложила разговор с Ее Сиятельством и теперь едва держусь.

Конечно, куратор был согласен помочь. Эдери с таким жаром приник к руке бедной женщины, что я сразу оценила и глубину его чувств, и величину ее самообладания.

Глава 81

Госпожа Вант с одобрением оглядела кабинет. Скорее всего я права. Она и дети внесли в это убранство основную лепту.

Передо мной сидела взрослая, чем-то озабоченная, женщина, лицо которой оставалось, на удивление, светлым. При этом, я не могла понять почему, но именно оно вызывало во мне отдаленное и тягучее беспокойство. В груди шевелилась тревога, когда я смотрела в эти ясные карие глаза с золотистым отливом.

Мне не пришлось долго гадать, с чем пришла ко мне леди профессор. На северном континенте это звание давали женщинам еще менее охотно, чем на соседнем.

— Леди Изабель, — начала Сесилия. — Мои обстоятельства таковы, что с началом нового учебного года уволиться будет идеальным решением. Ваше появление меняет все. Если я правильно оценила ваши намерения, то потребность во мне через полгода отпадет полностью.

К своему стыду, я тут же покраснела. На что это она намекает — на меня и на Кристиана? Мы не особенно афишировали взаимную заинтересованность. С другой стороны, Ясмина знала почти все, а Гаэлю князь сообщил открытым текстом… Но зачем тогда конкретные сроки..

Сесилия тоже заалела, но взгляд не отвела. Кстати, румянец на брюнетках выглядит совсем иначе, чем на девушках моего типа с почти прозрачной кожей. Ее скулы постепенно наливались мягкой бронзой, а лицо сияло еще ярче… Но мне-то что до этого.

Кристиан ухлестывал за невинными девицами (и даже воровал!). Никаких свидетельств, чтобы он выбирал дам постарше… Но тут рассудок уже был бессилен. Я знала, просто знала, что такая мягкая и в то же время сильная женщина должна была понравиться Леграну.

Когда он не искал племенную пустышку для продолжения рода, то неизменно заводил романы с талантливыми и яркими особами. Не хватало только сцепиться из-за князя с женщиной, которая оказалась моей подчиненной и годилась мне в матери.

Нет, нервные срывы это к Гаэлю… Я уважаю себя, я уважаю Леграна — и эту слегка взволнованную женщину тоже. В конце концов никто не заставит меня переступить через то, что я принять не в состоянии. Чтобы тут у них ни происходило, я здесь ради детей.

Я схватилась за торец столешницы и заметила, как побелели костяшки пальцев.

— Я только что не приняла увольнение куратора Эдери. Какие у вас основания для такого чрезвычайного шага, леди Вант? Как я вижу из учебного плана, вы ведете большинство основных дисциплин. Подчеркиваю, ничего не обсуждала с Кристианом. Но на это место мы, наверное, смогли бы взять нескольких педагогов — или поискать кого-то вашего уровня. Хотя насчет последнего сомневаюсь. И все осложняется тем, что вы, как и Гаэль, здесь не просто так. У вас особые способности, правильно?

Сесилия привычно потянулась указательным пальцем к амулету на груди. Погладила перламутровую каплю в центре. Это тот же самый артефакт, что я видела вчера: крученые серебряные нити сходились в спирали и тонкие цепочки, а вместе образовывали либо цветок, либо сердце с массивным каплевидным камнем в центре. Если не ошибаюсь, он мог менять цвет: сейчас его как будто заволокло туманом.

— Леди, вы последние годы не следили за новостями и светской хроникой? — деликатно поинтересовалась она.

Наш разговор нравился мне все меньше. Забылась, резко встала и направилась к шкафу. Ноги дрожали, но внутри меня трясло гораздо сильнее.

В левой его секции кто-то собрал философские трактаты и, неожиданно, лирическую поэзию. «Сущность учения, или есть ли в науке брод», «Темные века вседозволенности. Как магия превратилась в ответственность», «Письма к наставнику.