Слуга Земли - Сара Хоули

не попытался его остановить. Он ещё не показал своего истинного лица, а по силе превосходил всех остальных фейри. Лишь когда он начал казнить несогласных, стало ясно, кто он есть на самом деле. Только три дома осмелились выступить против него: Пустота, Огонь и Кровь. Они объединились, и началась гражданская война.

Я слушала, затаив дыхание. Наконец-то мне открывалась правда о самой большой загадке Мистей — о доме, о котором было запрещено говорить.

— Тогда Осрик ещё был уязвим. Он не знал, как наложить охранные чары, которые ты видела в ночь весеннего равноденствия, и ещё не заточил всех под землёй, хотя большинство фейри и так жили в Мистей. Поэтому у восстания был шанс на победу. Всё началось с убийств и мелких стычек, затем переросло в крупные сражения, а в итоге армии сошлись в последней битве глубоко под землёй.

— Под землёй?

— Есть огромная пещера — настолько просторная, что с одного конца не видно другого. — Его ладонь скользнула по воздуху, будто рисуя перед собой этот образ. — Война зашла в тупик, и обе стороны решили поставить всё на одну битву. Свет и Иллюзия против Огня, Крови и Пустоты. Дом Земли, как всегда, воздержался.

— Иллюзия победила, — тихо сказала я.

— Да. — Его рука опустилась. — Несмотря на численное преимущество, несмотря на продуманную стратегию, Осрик оказался слишком жесток, а его иллюзии — слишком обманчивы. Он не знал пощады. Даже убивал детей, чтобы сбить фейри с толку и сломить их боевой дух. В конце концов мы проиграли.

Он не был свидетелем тех событий, но говорил так, словно сам стоял среди павших.

— Твоя семья сражалась в той битве.

— Да.

— Как им удалось выжить? Почему Осрик не казнил их всех?

— Осрик так же умен, как и жесток, — с горечью сказал Друстан. — Он хотел, чтобы Мистей оставался могущественным перед лицом внешних угроз, и понимал, что дома нуждаются в сильном правителе, чтобы предотвратить новые мятежи. Поэтому он дал каждому главе дома выбор: принести клятву вечной верности — или наблюдать, как их дома будут уничтожены. Лидеры Огня и Пустоты покорились, обменяв честь на благополучие своих семей и подданных. Принцесса Корделия из Дома Крови — нет.

— Она пожертвовала всеми своими людьми? — Я едва осознавала, что говорю. Одна только мысль об этом ужасала. В Доме Земли жили тысячи, включая слуг и союзников.

— Думаю, она просто не верила, что Осрик способен довести угрозу до конца. Но в любом случае весь Дом Крови поддержал её. Они предпочли погибнуть, но сохранить честь. — Друстан покачал головой. — Осрик позволил принцессе вернуться домой, прекрасно понимая, что она попытается спасти свой народ. Когда они покинули дом через тайный ход, о котором, как им казалось, знали только знатные семьи Крови, их уже ждали. Принцессу убили, когда она пыталась перевести своих детей через болото в смертные земли. Затем Осрик прорвался через чёрный ход и перебил всех, кто отказался склонить перед ним голову.

Это была бойня, масштабы которой я даже не могла представить.

— Кто-нибудь подчинился ему?

— Конечно, Твари. — Губы Друстана скривились в мрачной усмешке. — Дом Крови держали их при себе, как диких зверей, но равными им никогда не считали. Они не собирались умирать за ошибку принцессы. Осрик заставил их поклясться в верности, а затем сослал в подземелья, чтобы никогда их не видеть. А после запретил кому-либо упоминать о преступлениях Дома Крови. Если бы кто-то услышал наш разговор, нас обоих тут же казнили бы.

Казнь — просто за то, что говоришь правду. Осрик убил не только принцессу и её наследников. Он вырезал всех слуг, всех фейри-прислужников, даже младенцев, которые были слишком малы, чтобы понять, что происходит. За одну ночь он уничтожил шестую часть населения Мистей.

— Если ты хочешь знать, способен ли он повторить это, — тихо сказал Друстан, — ответ — да.

— Значит, Дом Земли тоже может быть уничтожен.

Перед глазами тут же всплыла картина: Лара и Селвин с перерезанными глотками. Элоди, пронзённая мечом. Дети Земли, лежащие грудой, кровь их впитывается в воды родников и рек.

— Да. Я не стану тебе лгать. Но альтернатива — оставить всё, как есть. А вскоре всё может стать ещё хуже. Ходят слухи, что Осрик ищет способ проникнуть на территорию каждого дома. Тогда ему просто повезло с тайным выходом Дома Крови, но теперь он хочет иметь возможность свободно входить куда угодно. Насылать шпионов, следить за недовольными. Если это произойдёт, в Мистей не останется ни одного безопасного места.

Ставки этой войны были невообразимыми. Сколько жизней висело на волоске… но скольких ещё можно было бы спасти, если бы этот мятеж состоялся?

Я вспомнила бордель, людей с вырванными языками, публичные казни, заколдованные выходы, украденных младенцев, потому что определённая любовь считалась непозволительной. Люди продолжат умирать. Они проживут всю жизнь в страхе, под землёй, а их потомки никогда не узнают, что могло быть иначе.

Дом Земли — не мой, не мне решать его судьбу. Но это не означало, что его судьба не могла быть решена.

Я сглотнула, подавляя тревогу, и кивнула:

— Я поговорю с Ларой.

Глава 28

Мне снилась Аня.

Она смеялась надо мной, её волосы сверкали на солнце, словно редкий металл, а улыбка была настолько заразительной, что я тоже не смогла удержаться от смеха.

Но когда я проснулась посреди ночи, в воздухе всё ещё звучал её голос.

Нет. Не смех. Плач.

Я тихонько постучала в дверь Лары, прежде чем войти.

Она сидела в постели, торопливо вытирая слёзы.

— Что случилось? — спросила я мягко.

Она всхлипнула.

— Мне страшно.

Как далеко мы зашли, если теперь она могла признаться в этом без колебаний. Я села рядом и провела рукой по её волосам.

— Из-за испытания?

— Я не хочу, чтобы на меня охотились. Что, если они найдут меня? Что, если Гаррик убьёт меня?

— Я не позволю.

— Но даже если я выживу… что, если я окажусь недостаточно хороша, и Осколки решат, что я недостойна? Я не хочу терять свою силу. Я не хочу умирать.

Её голос сорвался.

— Ты не умрёшь, — сказала я. — Ты справляешься с испытаниями. И принцесса Ориана всё равно бы любила тебя, даже если бы ты утратила свою силу.

Лара покачала головой, и кончик её длинной косы шурша скользнул по простыням.

— Ты не понимаешь. Благородные Фейри ненавидят слабость. Никого из тех, кто терял силу, никогда не принимали обратно.

— Правда? — Я содрогнулась. — Как жестоко… Но твоя мать не такая, как остальные. Она не настолько жестока.