Дорога к счастью - Ника Верон

— Слушаю, — обронил сухо, делая всего шаг в сторону стола.

— Присядь.

— В ногах правды нет, но я постою, — отходя к приоткрытому окну, отказался от предложения младший Аристов. — На этом — всё? — не удержался от вопроса, заметив, что начинать разговор отец не торопится. — Или в чем-то сложность? Рубальских — твоё ещё одно производное? У нас с ним разница сколько: пять?..

— Будь он моим, ты бы знал давно, — перебил Сергей Сергеевич сына. — Здесь другая история, Костя. Не очень благовидная и касается не только меня, но и…

И снова затянувшаяся, бесконечная пауза. Да что ж ты будешь делать! Что такого было связано с этим человеком, что сейчас заставляло старшего Аристова медлить. Или, вернее было бы спросить, кого конкретно, касалось?

— Слушаю, давай, — нерешительность отца начинала слегка выводить из равновесия. Учитывая, что нервы и без того на пределе… — Что должно прозвучать, что кругами заставляет тебя ходить? Хоть дай наводку какую в верном направлении. Я даже предположить не могу ничего путного, за исключением криминала.

До определенного момента казалось, что их семья хоть и не образцово-показательная, но без серьезных скелетов в шкафах. Однако, чем дальше, тем больше интересного «выплывало» на поверхность.

— Костя, у тебя единственный брат по отцу — Димка.

Аристов тряхнул головой, словно путы какие-то невидимые желал сбросить. К чему прозвучала фраза отца — непонятно. Разговор в данный момент времени шел не о том, кто для него брат, а кто нет, а о том, с чего вдруг однажды у наследника Рубальских проснулась неудержимая, лютая ненависть к наследнику Аристова.

— Игорь — кто?

Сдержать резкость в тоне не получилось. Напротив, еще и напряжение чувствовалось. Возможно оттого, что сам едва сдерживался от неконтролируемого «взрыва».

— Что ж ты упрямый такой… — а на что надеялся, останавливая сына? Отступать тот точно не собирался. — Хорошо, в чем-то ты прав, — слегка растягивая слова, на этот раз без длительных мыслительных процессов, заговорил Сергей Сергеевич. — Тем более, что в живых участников той истории нет уже давно. Я очень любил твою мать. Очень, Костя, — повторил Аристов-старший, задерживая на сыне секундный взгляд. — Она, вроде, отвечала взаимностью. Были счастливы, когда родился ты. Хотя, время тогда было, счастливее люди были. Тебе четыре исполнилось. На дворе девяносто первый. Сложный год. Ломка системы. Да всего. В мыслях у людей каша. Развал союза, формирование бизнес элиты. Не все тогда свои первые капиталы честным путём сколотили. Мне было сложно, пытался в ладах с законом остаться и дело сохранить. Получилось. На дне не оказались. Только для твоей матери…

Пауза. Снова.

— Что?

Вот о матери, с момента её смерти много лет назад, говорили с отцом крайне редко. У каждого была своя причина лишний раз не вспоминать самого близкого сердцу человека. Да и… До сих пор не простил отцу измен женщине, родившей сына. Благодарен был только за одно — не оставил без поддержки, не бросил семью, когда случилась беда.

— Любовь у неё случилась, — слишком глухо зазвучал голос Аристова-старшего. — Никакие уговоры не помогали. Однажды вернулся домой с очередных переговоров. Не от любовницы, не было тогда еще такой прелести у меня, а именно с переговоров. А в спальне записка. Оставила она тебя с нянькой, уехала за счастьем.

Константину потребовалось не меньше минуты, чтобы осмыслить услышанное. Новость не просто ошарашила — прибила. Мать и с любовником?! Быть того не могло!

— Подожди, это когда было? — вырвалось невольно.

— Когда тебя к бабушке отправлял почти на год, — не глядя на сына, продолжал владелец кабинета. Спокойно, вообще без каких-либо эмоций. — Ты малой совсем был. Четыре, пятый шел.

Константин долго молчал, с недоверием смотря на отца. Тот что-то выдумывал? Очередную сказку рассказывал, стремясь уйти от откровенного разговора? Или, всё-таки, история имела место быть? В таком случае возникали определенного рода вопросы…

— Подожди, но ведь развода не было, — припомнил, обронив осторожно, Константин. — Ты её простил?

— Не было, — кивнув, подтвердил Аристов-старший, встретившись с взглядом сына. — Любовник её бросил, когда выяснилось, что к моим финансам она никакого отношения не имеет. В чужой стране. Без средств к существованию. Еле нашел её, связей кучу пришлось поднять.

— То есть, ты её всё же любил.

— Здесь два момента сыграли свою роль. Во-первых — ты. Ребенку нужна мать. А во-вторых, да, Костя, любил, но не простил. Не смог. Внутри как умерло что. Беременная она была, — тяжело поднявшись с кресла, Аристов-старший, пройдя через кабинет, остановился по другую сторону оконного проема, глянув на улицу. Со вздохом продолжал, — По сроку моим тот ребенок быть никак не мог. Вернул в Россию, спрятал, чтобы разговоров меньше было. Родился мальчик.

— То есть своего прижитого ты…

— Отказалась она от мальчишки прямо в роддоме, — резко перебил Сергей Сергеевич сына. — Сама, без моего участия, — добавил тут же, заметив недобрый «огонь» во взгляде старшего сына. — Пытались с ней говорить. Пригрозила руки на себя наложить, если не отступимся. Нашёл семью, нормальную, бизнесмен средней руки, с серьёзной проблемой — отсутствием детей. В общем, пристроил младенца. С отчеством просто совпадение. Помогал, не афишируя того. Финансово там не так гладко было. Парень вроде толковый рос. Подумывал даже к себе пристроить, пока не начались закидоны. Мало того, что на девок падок, меры не знает, так еще к махинациям пристрастился. Помог сохранить капитал Рубальских в самый критический момент, и отпустил на вольные хлеба. Всё.

— С матерью как? Любовницу в отместку завел?

Относительно спокойно приняв Димку в качестве младшего брата, категорически не желал принимать его мать. Вообще никак. Даже случайного общения старательно избегал, порой демонстративно игнорируя присутствие. Если вдруг пути-дороги пересекались.

— Само как-то получилось. Я не смог оставить женщину, родившую мне сына и которую любил. Но и простить предательства не получилось. Не смог переступить через себя. Противно до одури было. От одной мысли, что с другим как со мной, кровь в венах закипала. Убить боялся. Отношений у нас больше не было. Два чужих человека под одной крышей. Да и твоя мать не стремилась к сближению. А через полгода выяснилось, что со здоровьем серьезные проблемы. Почти год войны, чтобы