Достойный Розы - Валерия Аристова

Кейр встречался с родственниками графа Лаунгтона, требовавшими законной мести, и часть состояния семейства Грансильверов осело и на их счетах. Впрочем, новый граф благоволил к Кейру, и неоднократно спрашивал его мнения по поводу ведения финансовых дел, ибо в наследство он получил одни долги, и даже те подношения, что сделал ему Кейр с согласия Розы, не могли залатать все дыры в бюджете. Из благодарности граф не стал настаивать на полагающейся по закону смертной казни, и в последний момент выступил скорее адвокатом Дэвида Корвела, чем обвинителем.

Хуже всего дела обстояли у Саманты.

Саманта достаточно быстро поняла, что натворила, и, казалось окончательно сошла с ума. Она вставала ночью, чтобы искать Дэвида по всему дому, бродила со свечами, и слуги и граф Лаунгтон, ее дядя, боялись, что она сожжет дом. Она закатывала безумные истерики с рыданьями и попытками выброситься в окно, но и это не помогало ей вернуть время вспять. Дэвид был для нее потерян, жестокие тюремщики не позволяли ей даже увидеть его, а дядюшка не выпускал ее из дома во время судебных заседаний. Саманта проклинала отца. Отец выполнил ее просьбу, но он же и погубил ее... погубил своим письмом из могилы, где признавал именно то, что она и просила его признать — что Дэвид Корвел не является ее братом.

— Лучше бы я признал вашего Корвела графом, чем терпеть безумную племянницу, — как-то сказал новый граф Кейру Моргану, — меня никто не предупреждал, что вместо девицы на выданье я получу бомбу, которая непонятно когда взорвется. И мне даже страшно представить, что случится, если Дэвида казнят.

Кейр тоже боялся того, что случится, если Дэвида казнят. Состояние Розы сильно беспокоило его. Она стала нервной, постоянно плакала и без причин злилась на него, будто он был виноват в том, что Дэвид Корвел глупо попался на мошенничестве. К своему счастью он не был в этом виноват. Да, он старался вывести его на чистую воду, но делал это в кругу семьи, а не перед законом. Он отнес документы Норману, а не в суд. Он никогда не обмолвился об этом и словом нигде, кроме как перед самой Розой. Это оправдывало его.

Сам Кейр воспрял духом. Он верил в Саманту и ее безумную любовь до последнего и не прогадал. Поняв, что Дэвид больше не может претендовать на руку Розы Грансильвер, Кейр наконец успокоился. Спокойствие нужно было ему, чтобы разумно управлять состоянием Грансильверов, и заставить судей заменить казнь мошенника на каторгу. Лучше пожизненную, чтобы Роза не могла его ждать. Со свежей головой и покоем в душе это было делать намного проще, чем если бы он постоянно сам был взбудоражен. Он как мог утешал Розу, стараясь не проявлять никаких чувств и эмоций, и понимая, что осталось только набраться терпения. Роза, как перезрелый плод, уже готова была упасть ему в руки.

Лорд Роберт Эндерфил ничем ему не помог. Кейр знал, что Роза обращалась к Роберту, но тот ушел от ответа. В прошлый раз, когда Дэвид попал в тюрьму, лорд Роберт сумел вытащить его к великой радости мисс Розы, но теперь... теперь он старался Розу избегать. Кейр видел, что девушка тянется к мягкому и спокойному графу Эндерфил, но тот приходил к миссис Грансильвер, которая нуждалась в утешении не менее Розы, и мог часами просиживать с матерью и дочерью, не оставаясь наедине с Розой. Кейр знал, что миссис Грансильвер недолюбливает его, и никогда не появлялся на этих вечерах. Он знал свое место, и никогда не выходил к столу или в гостиную, если Роза специально не посылала за ним.

И вот настал тот самый день, когда судебный процесс подошел к концу. Судья стукнул молотком. Дэвид поднялся, смотря только на Розу, и понимая, что видит ее в последний раз. Роза тоже поднялась, протягивая к нему руки и беззвучно шевеля губами.

— Каторга. Пожизненно. Навсегда.

Дэвид был потерян для нее. Она попыталась вдохнуть, и не смогла. Корсет впился ей в тело стальными ребрами, и Роза Грансильвер упала на руки Кейру Моргану в тот миг, когда Дэвида выводили из зала. Он обернулся и увидел ее в объятьях соперника. Кейр поднял Розу на руки, и пошел к двери, туда, на свободу, куда Дэвид уже никогда не сможет пройти. Дверь распахнулась и хлопнула, и Роза исчезла. В глазах его потемнело и он споткнулся, ударился плечем о камень стены.

— Идите же! — прикрикнул охранник, подталкивая Дэвида в спину.

Зрители шумели, крича и говоря все разом. В зале суда стоял невообразимый гомон. Дэвид с трудом переставил ноги.

Он сыграл и проиграл.

Ставка была слишком высока.

Он не оценил риск.

Противники его были слишком сильны, их было слишком много.

Роза Грансильлвер никогда не будет принадлежать ему...

…

Жизнь без Дэвида казалась Розе пустой и тоскливой. Она целыми днями думала только о нем, и о его ужасной участи, которая, конечно, была все же лучше, чем смерть. Она поблагодарила Кейра за то, что тот сумел отвоевать в суде право Дэвида на жизнь, и даже, поднявшись на цыпочки, коснулась губами его щеки. Кейр дернулся было к ней, положив руку ей на талию, но тут же одумался, и отступил. Роза видела, как вздымается его грудь. Она улыбнулась, грустно, как научилась улыбаться в последнее время.

— Я очень рада, что у меня есть такой друг, как вы, Кейр, — проговорила она, — я не знаю, что бы делала без вас. Мы с мамой давно были бы разорены. А Дэвид... а Дэвид бы умер.

Она снова плакала, и Кейр все же обнял ее, прижимая к груди ее голову. Роза рыдала, вымочив слезами его рубашку, а он стоял, боясь пошевелиться. Пусть эта боль покинет ее. Пусть эта боль останется в прошлом. Роза должна плакать, пока не выплачет ее всю, даже если ему невыносимо видеть ее слезы.

...

Вечер опустился на Лондон и в доме зажгли свечи. Роза сидела за вышиванием, ожидая, когда лорд Роберт спустится вниз. Он пришел еще днем, и они долго пили чай в гостиной, а потом мать позвала его к себе, где, знала Роза, они играли в карты и сплетничали.

Розу не позвали. Она видела, что лорд Роберт избегает ее, и