Эпоха героев - Нира Страусс

Ронан приехал в сопровождении двух своих девиц. Одну я узнала сразу: короткие тёмные волосы, кастеты на руках. Она называла себя Арпия и когда-то показала мне самые грязные приёмы в драке один на один.

Она узнала меня кивком.

Ронан осторожно водрузил на кухонный стол тканевый мешок. Тот глухо бухнул, и я сразу догадалась: Эпоха Богинь внутри.

Затем он вынул из жилета сосуд, и мы все затаили дыхание. Внутри мерцало нечто, извиваясь, словно комок тумана, пойманный в ловушку.

Он протянул его прямо Морриган. Бледные пальцы женщины дрожали, когда она брала его. Никто не проронил ни слова, пока я не подошла ближе.

— Отнеси это своей матери. Скажи ей, что мы будем счастливы вновь увидеть Никсу Красную во всей её славе. А если нет — скажи, что я всегда буду благодарна за то, что она спасла меня в тот день, и желаю ей жить счастливо.

Морриган не отрывала взгляда от содержимого сосуда. Я понимала её. Было немыслимо, что в столь малом пространстве заключена сила той, что когда-то была величайшей королевой, сумевшей подчинить себе манан-лир.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не благодари. Я сделала это, чтобы ничего тебе не быть должна.

Она не улыбнулась, но её ворон нежно клюнул меня в плечо, прежде чем отлететь.

И с новым внезапным вихрем Морриган исчезла.

Глава 40

Аланна

Друи известны своей великой мудростью

и обширными знаниями о традициях и зельях.

Если у друи на доме висит белая дощечка — он целитель.

Если красная — он умеет манипулировать разумом.

Если чёрная — берегитесь.

Они слишком заигрывают со смертью.

Из запрещённой книги Искусство быть друи

Когда Фионн предложил выпить по кружке в честь того удара, который мы только что нанесли Двору, все согласились охотно. Даже Мэддокс. И правда, у нас всё получилось, а поводов для настоящего праздника в последнее время почти не было.

Проблема в том, что одна кружка обернулась двумя, четырьмя, восемью — и так далее. Каэли впервые попробовала виски, и мы дружно рассмеялись её сморщенной гримасе. Но, как и все, она постепенно распробовала напиток, глоток за глотком. А я едва могла поверить, что сижу рядом с ней пьяная. Всегда думала, что до этого ещё много лет.

Веледа ушла наверх с Эпохой Богинь, куда меньше заинтересованная в выпивке, чем в том, чтобы скорее начать разгадывать тайны её страниц. Для нас же это могло подождать до утра. Эта ночь была нашей.

Спустя пару часов сильная рука обвилась вокруг моей талии и усадила меня на колени дракона, с румянцем на щеках и блеском в глазах. И дело было не в его драконе.

— Привет, красавчик, — прошептала я.

Он широко улыбнулся. От него веяло теплом, виски и огнём, и этой ночью он выдержал ещё одно испытание во всей этой истории. Ронан выводил на волынке неприличную песенку; Гвен и Каэли были его восторженными зрительницами.

— Привет.

Он втянул меня в глубокий, жадный поцелуй, от которого я очень скоро заёрзала на его коленях. Я застонала, не отрывая губ от его губ, и вцепилась пальцами в его волосы вокруг рогов. Почувствовала, как он напрягся подо мной, и заметила, как его свободная рука скользнула вверх по моим рёбрам к груди. Платье, всё ещё на мне, оставляло её почти открытой, и требовалось лишь несколько ловких пальцев, чтобы коснуться моей кожи.

И я этого хотела.

О, как хотела.

Мэддокс отстранился, и я недовольно зарычала. Он рассмеялся.

— Моя нетерпеливая sha’ha… — Его пальцы нашли изгиб под моей грудью, и вдруг стали такими горячими и тяжёлыми, что это было почти невыносимо. — Ты моя. Ты знаешь это?

— Ммм.

Я поцеловала уголок его губ и слегка прикусила зубами мочку уха. Его эрекция дёрнулась у меня под ягодицами.

Алкоголь туманил голову, я упивалась этой короткой передышкой счастья, но всё ещё была достаточно в здравом уме, чтобы поддеть его:

— Не требуй от меня больше, чем готов дать сам, дракон.

Его большой палец поднялся выше, очерчивая круг.

— Я твой. Всегда был твоим. Наид нак спит в нас с рождения. Так что с той самой минуты, как смелая женщина родила меня на Огненных островах, до того момента, когда я вошёл в ту пекарню, я уже был твоим.

Я вглядывалась в его лицо. Я не заслуживала этого. Столько преданности. Столько уверенности в нас.

— Я твоя, Мэддокс. Я…

Хотела сказать тысячу разных вещей. Рассказать о чувствах, которые для меня всегда были загадками и головоломками, которые я никогда не пыталась разгадать. Я знала, что чувствую рядом с ним, но выразить это словами было трудно, и виски тут был ни при чём.

В конце зала Ронан распевал о весёлой девице, которая любила скакать (и явно не на лошади).

— Мы справимся, — хрипло сказал Мэддокс. — Со всем. И когда больше не будет угроз над нашими головами, станет легче.

Я почесала основание его рогов и увидела, как янтарь вплетается в золото.

— Ты правда веришь? Что всё разрешится?

— Пвил сказал мне кое-что, когда мы прощались в Долине. Что они знали: им никогда не придётся прощаться со мной после того, как Ширр благословил меня, потому что судьба готовила для меня нечто большее. И этим «нечто» оказалась ты.

Я отчаянно хотела ему верить. И в глубине души — верила. Та Аланна, что рассказывала Каэли легенды и истории, чтобы подарить искру надежды в её глазах, верила. Та Аланна, что замирала от восторга, находя запрещённые книги и открывая новые чары, тоже верила.

— Сколько было шансов, что мы встретимся, ты и я? — прошептала я. — Я знаю, что это судьба. Знаю, что Ширр связал нас сквозь века и века непостижимой магии. И это должно значить что-то хорошее.

Он утробно зарычал от одобрения и снова поцеловал меня — открыто, глубоко, с избытком чувств. Его пальцы больше не блуждали, и мне было всё равно.

Вдруг меня рывком сорвали с его колен.

— Никаких нежностей здесь! — гаркнула Гвен.

Ни за что бы не подумала, что именно Гвен окажется той, кто окатит меня и Мэддокса ушатом холодной воды, но так и вышло. Она сунула мне ещё один стакан виски, подтолкнула к Каэли, и моя сестра увлекла меня в какой-то безумный танец, где наши ноги едва касались пола. Я смеялась, пока живот не заболел, когда эта блондиночка уговорила Морриган присоединиться, а позже — когда Ойсин застучал копытцами