Дикарка для ректора Высшей академии ведьм - Алиса Линд

Теодор прекрасно водит. Машина идет плавно. Да уж, ездить так всяко лучше, чем в автобусе. На удивление, я даже не волнуюсь о том, что меня ждет в его доме. Наверняка он захочет овладеть мной, с порога же заявил, но я умею защищаться. В детских домах процветает насилие, но я так отчаянно дралась за себя, что через какое-то время со мной перестали связываться. И мне удалось сохранить то, что обычно дарят любимому человеку в первую брачную ночь. Я не старомодна, у меня нет принципа «до свадьбы ни-ни», но отдаться я хочу человеку, которого буду любить всем сердцем.

Едем молча, Теодор на перекрестках копается в телефоне, а я рассматриваю виды того куска Майами, куда путь мне был заказан ввиду моей бедности.

Вскоре машина въезжает на территорию большого особняка, огороженную высоким каменным забором. По архитектуре строение напоминает что-то итальянское, поджарое, с остроконечными крышами и обилием слитых воедино форм, с лестницами, балконами, террасами. Дворец, а не дом. Сам участок утопает в зелени, которую прорезают и теряются в полумраке кустов мощеные дорожки. Только перед домом небольшая площадка, хорошо подсвеченная дворовыми фонарями.

Теодор не заводит машину в гараж, останавливается у лестницы в дом и, открыв мне дверь, подает руку. Демонстративно вылезаю сама. Оглядываюсь. Здесь было бы неплохо жить, наверное, если вычеркнуть из уравнения то, что я — сочный стейк с кровью, которым собирается полакомиться Теодор.

Из дома к нам выходит высокий худощавый мужчина в костюме с бабочкой.

— Анис, это Хьюго, мой управляющий, — представляет хозяин поместья. — К нему ты сможешь обращаться по всем вопросам, связанным с твоей комфортной жизнью тут.

Хьюго медленно кивает мне и переключает внимание на босса.

— Комната для вашей гостьи готова, мистер Грант, — произносит он елейным голосом. — Пожелаете ли ужин?

— Есть хочешь? — обращается ко мне Теодор.

— Нет, — вру, в желудке пусто и голодно.

Сама не зная зачем. Не смогу же я жить в этом доме и вообще не питаться? Но в детдоме на все предложения внезапной щедрости я отвечала именно так.

— Пусть Марсела подаст ужин в столовую второго этажа, — велит Теодор и берет меня за локоть.

Его прикосновения обжигают, по коже бегут мурашки. Он, наверное, нарочно так делает. Каким-то образом все же воздействует на меня, несмотря на амулет. Вырываюсь.

— Сколько можно меня таскать? Сама пойду! — шиплю и направляюсь к дому.

— Колючка, — шутливо долетает в спину, и Теодор догоняет меня. — Ты мне напоминаешь Arctium láppa, репейник. Нежный розовый цветок, отцветая, оставляет только сухую колючку. Но если дать этому цветку достаточно тепла и воды, он останется нежным и не станет вновь колючим.

Да он поэт, мать его! Нет, мистер Грант, этими речами вы меня не подкупите.

— Но это растение, мистер Грант, — поправляю его. — Оно неизбежно отцветает, выполняя свое предназначение. Сколько воды ни лей, семена надо распространить. Так что нет, не поможет вам вода, чтобы этот цветок цвел вечно. Рано или поздно он вернется к состоянию колючки.

— Вот и посмотрим, сколько ему надо воды, — азартно подхватывает Теодор.

— И потерпим фиаско, — добавляю флегматично.

В особняке так же шикарно, как снаружи. Каменные стены, гранитные полы, мраморные декоративные элементы. Здесь все слишком — слишком стильно, слишком вычурно, слишком дорого и слишком холодно. Одиноко. С первого взгляда чувствуется, что рука женщины не касалась интерьеров.

— Сейчас поужинаем, потом Хьюго покажет тебе комнату. А завтра тебе придется проехаться по магазинам с моим помощником, потому что в этой одежде тебя в академию не пустят.

Еще бы. Голодранка с улицы. Без роду и племени. И Теодор зачем-то упорно устраивает мне лучшее будущее. Усмехаюсь, и он ловит мою усмешку заинтересованным взглядом.

— Что смешного? — спрашивает вкрадчиво.

— Просто забавно все это, — отвечаю легкомысленно. — Вы зачем-то городите весь этот огород, когда могли бы сдать меня Ордену, как этого требует закон, или просто отпустить с амулетом или без, наплевав на мою судьбу. Нет, вы это зачем-то делаете. И я уже не поверю, что лишь чтобы заполучить это тело.

На последних словах я останавливаюсь и окидываю себя взглядом, за которым следует и Теодор, а мне становится неловко оттого, что он меня рассматривает. Будто раздевает мысленно, потому что на губах появляется тень мечтательной улыбки.

Но на мои слова он ничего не отвечает, лишь делает жест идти дальше, и из широкого коридора от входа мы попадаем в роскошную гостиную, обставленную по последнему слову моды и техники, а из нее в столовую, от кухни ее отделяет арочный проход, за которым виднеется барная стойка. По центру столовой стоит длинный, сервированный к ужину стол, окруженный стульями, и Теодор отодвигает мне крайний по длинной стороне.

Усаживаюсь. Смысл препираться, если я согласилась играть по его правилам? Я предпочитаю конкретность. И держу слово. Сам Теодор опускается на стул рядом, во главе стола, снимает с тарелки салфетку и кладет себе на колени.

Для меня впервые есть с таким этикетом, но я зеркалю это действие, будто не хочу ударить перед Теодором лицом в грязь. Меня это не должно волновать, но почему-то хочется не казаться деревенщиной.

— Мне скучно, — произносит он наконец, когда кухарка в белом переднике выносит нам тарелки с едой. Что-то замысловатое и красивое из картофеля и мяса. — Человеческие «тела», как ты выразилась, сами плывут в руки и падают в постель, только и успевай вытряхивать. Просто добраться до тела мне неинтересно. Ты бросила мне вызов. Я заинтересовался.

На этих его словах у меня по коже пробегает озноб. Если он так хочет меня трахнуть, то ему придется меня заставить или взять силой.

— В какой момент вы заинтересовались, мистер Грант? — спрашиваю, не скрывая иронии. — В ресторане вы были готовы заплатить мне, как «очередному человеческому телу».

Он пронзает меня строгим строгим взглядом, точно я спросила что-то запретное.

— В тот самый, когда ты не села ко мне в машину после полуночи, сладкая, — облизывает губы, будто и правда только что попробовал меня на вкус. — Я пошел к заднему входу в ресторан и обнаружил что обнаружил.

— То есть, у меня не было шанса избежать вашей навязанной опеки? — в голос пробивается досада.

— Абсолютно, — Теодор хищно улыбается. — Только с того момента, как я узнал, что ты одна из нас, мой интерес возрос десятикратно. А теперь поешь, пожалуйста. И больше не лги мне.

Последние слова договаривает стальной интонацией. Как