Вторая жена моего Альфы - Вероника Веритас

– О чём ты? – Ронан даже не открыл глаз.

– Она ни о чём не знала. Ты изменил ей и променял её на другую. Просто привёл в дом… – мой голос дрогнул, – постороннюю женщину.

Осознавать это было больно. Это я была любовницей. Это я была той, которая разрушила жизнь маленькой волчицы. Это из-за меня её надежды на будущее и вера в собственного мужа только что разлетелись тысячей крошечных осколков.

– Ронан, – с трудом проговорила я. – Я не хочу быть разлучницей.

Альфа сел, обхватил меня за плечи и упал вместе со мной обратно на кровать. Я свернулась клубочком, повернувшись к нему спиной, и Ронан лёг на бок, обнимая меня не только руками, но словно всем телом. Зарывшись носом в мои волосы, он медленно вдохнул, после чего тихо ответил:

– Она изначально не должна была ничего ожидать. Нельзя разрушить то, чего не было. Нельзя разлучить тех, кто никогда не был вместе.

– Но…

– Я так устал, Эмбер, – выдохнул мой муж, и я почувствовала, как мерно и глубоко он начал дышать. А ещё через несколько минут меня саму сморил сон.

Я проснулась от того, что Ронан аккуратно вытащил из-под моей головы руку, и встревоженно приподнялась на локте. От резкого пробуждения сердце колотилось, будто в страхе. Не сразу сообразив, где мы и что происходит, я огляделась. Комната погрузилась в сумеречный полумрак, за открытым окном небо постепенно темнело, но во дворе ещё слышались голоса, и откуда-то доносился аромат свежеприготовленной еды.

Я встала и осмотрела своё платье, которое, конечно, помялось во время сна. Он сморил нас так незаметно, что я едва ли успела бы переодеться.

Ронан тоже сел на кровати и поправил запонки на рубашке, которую надел перед тем, как уснуть. Она тоже помялась, но его это словно не волновало. Растрёпанный со сна, он выглядел совсем не грозным альфой.

– Ужин скорее всего уже подали, – проговорил он, повернув к себе будильник, что стоял на прикроватной тумбочке. – Можем спуститься и нормально поприветствовать мою семью. Или оставайся здесь. Никто не зайдёт в мою комнату без особого разрешения.

– Кроме Минди, – заметила я.

– Думаю, после нашего последнего разговора она больше не захочет сюда заходить, – холодно заметил Ронан.

Я села рядом с ним и неуверенно положила руку поверх его ладони.

– Не будь с ней таким…

И замолчала, не сумев подобрать достаточно подходящего слова.

– Каким? – он пристально посмотрел мне в глаза. – Злым?

Я смущённо отвела взгляд.

– Жестоким. Ей тоже здорово досталось, и ты не можешь окончательно разрушить девушке жизнь.

– Я не собирался делать ей ничего плохого, – Ронан встал и, включив настенный светильник, подошёл к зеркалу, чтобы застегнуть и оправить рубашку. – Всё, что ей нужно было – это знать своё место. Ты – моя жена, потому что я тебя выбрал. Она – только потому, что мой отец был достаточно благороден вынудить меня на ней жениться.

– Мне искренне жаль её, – тихо сказала я. – Мне самой всю жизнь приходилось… знать своё место.

Ронан посмотрел на меня и покачал головой.

– Если всё это продолжится, я уйду из клана.

– Что? – встрепенулась я. – Как уйдёшь?

– Я альфа. Ты – тоже. Мы имеем право дать начало собственному клану и принять в него тех, кто будет готов пойти с нами по этому пути. В своё время я сколотил небольшое состояние, избавляя улицы от маньяков и прочего мусора. Этого нам хватит, чтобы начать всё с чистого листа. Я сыт по горло.

– Подожди, не руби с плеча, – заволновалась я. – Выйти из клана не так просто. Что если отец решит отомстить тебе за это?

– Скорее брат, чем отец, – сквозь зубы процедил Ронан. – Он скорее разрушит некогда великий клан Редмун, раз ради места вожака готов избавиться от моей невесты.

Он резким движением оправил рубашку и повернулся ко мне.

– Клянусь, я убью любого, кто хоть пальцем тебя тронет. Даже если это будет мой собственный отец.

И снова в его глазах промелькнуло то чудовище, которое я увидела в нём при нашей первой встрече. Я отшатнулась и коротко вдохнула, но в следующее мгновение Ронан изменился в лице и протянул руку, предлагая мне взять его за локоть.

– Я не буду рубить с плеча, – уже мягче проговорил он. – Поэтому сейчас мы пойдём и познакомимся с моими родственниками. Хотел бы сказать “близкими”, но язык не поворачивается.

Я взяла его под руку, немного неуверенно, но когда почувствовала под ладонью его крепкие мышцы, мне почему-то стало спокойнее.

– Как странно осознавать, что мы с тобой так похожи, – заметила я. – Мы оба в своей семье как лишняя нога.

– Может быть, поэтому я и не мог отвести от тебя глаз, – ответил Ронан. – И не смог отказаться от тебя, хотя готовился к этому несколько лет. Эмбер…

Он взял меня за руки и, сжав их, посмотрел прямо в глаза.

– Да, Ронан? – выдохнула я.

– Прости меня за всё, что тебе пришлось пережить. Я был такой дурак, что сам не могу в это поверить.

От этих слов в груди что-то сжалось и в глазах защипало. Я прикрыла веки, и мой альфа склонился надо мной, нежно прикоснувшись к моим губам.

– Вместе мы справимся, что бы ни случилось, – прошептала я.

– Да, – согласился Ронан.

Ещё раз поцеловав меня, он снова подставил локоть и вот так, вместе, под руку, мы покинули его комнату, чтобы лицом к лицу встретиться с его семьёй.

Глава 4

Когда мы спустились в столовую, там действительно собралась вся семья. Она была значительно больше, чем я привыкла, ведь в моём доме жили только истинные Бейлы – то есть, потомки вожака. А у Ронана, насколько мне было известно, кроме Натана больше не было ни братьев, ни сестёр. Единственная сестра его погибла, не выдержав позора, на который её обрёк Карлос.

И мне всё ещё было горько и грустно осознавать, что столь близкий мне человек оказался способен на столь гнусный поступок.

За длинным столом расположилось семнадцать человек самого разного возраста. Старшей оказалась пожилая женщина, которая была уже совсем маленькой, скукожившейся от возраста. А самым молодым – мальчишка лет четырёх, если не считать беременной женщины, сидевшей почти во главе стола. Большой стул, предназначавшийся вожаку, пустовал, но перед ним всё равно стояла тарелка. В нашем доме происходило так же, когда дед болел и не мог спуститься к общему столу: ему накладывали то же, что и всем,