Невинная для двух альф - Даная Иная

Не собирался я быть чьим-то наставником в исследовательском центре. Еще в марте подавал заявку на практику в лабораторию, изучающую невинность и ее влияние на поиск и устойчивость истинных пар.

И почему-то никто, блядь, не почесался меня уведомить, что они решили брать в эту группу исключительно омег. Якобы тема такая... специфическая.

Между прочим, я тоже того... эксперт по невинным омежкам. У меня много их было. Не то чтобы специально — просто так вышло. Но говорить этого я, понятное дело, не стал. Хуй с ними.

И вот неприятный сюрприз: буквально на днях узнал, что меня определили в центр. И поручили заниматься унылыми вещами: изучение психологии поиска партнеров, поведенческих стратегий, проблем межвидового общения, воздействие гормонов на принятие решений... Одно перечисление навевало зевоту.

Я, как обычно, забил и оставил все на последний момент. Вот и отправился в административный корпус, чтобы оформить доки, прямо накануне дедлайна. Но когда дверь открыл — мне резко оказалось не до бумаг.

Это была моя истинная.

Маленькая — первокурсница, наверное. Длинные волосы, худи, джинсы широкие — все по моде. Но это я уже потом вспомнил в деталях. Сидела на краешке стула и растерянно на меня глядела. Столько невинности и детской чистоты было в этом ее взгляде. Вытаращила на меня свои огромные глаза — и замерла. Картина маслом.

Воздуха вдруг стало катастрофически мало, будто вакуумный насос откачал весь кислород из легких. Меня начало трясти, виски запульсировали, нервы натянулись струной. Особенно член был готов рваться в бой.

Сперва я подумал, что забыл принять подавляющие препараты, и меня накрывает перед гоном. Но тут же понял: причина другая. Дело было не в гормонах, а в ней.

Вообще, странно все это ощущалось. Такого прежде не было. Время остановилось. Весь кабинет с его мебелью, Мироновой и кипой бумаг исчез, растворился: остались лишь мы двое.

Не знаю, как сумел выйти из этого транса, вернуться в реальный мир. Очнулся, на автомате поздоровался, увидев улыбающееся лицо Елены Викторовны. Потом услышал ее слова:

— А вот как раз и познакомитесь, — жизнерадостность Мироновой была как-то некстати. — Матвей, это ваша подопечная — Оливия Колесникова. Оливия, ваш наставник — Матвей Леонов.

Чего, бля?

Жизнь иногда умеет удивлять.

Вот только было бы неплохо оказаться к этому хотя бы минимально готовым. А не стоять, как дебил, изображая столб и с трудом выдавливая из себя банальное:

— Привет.

Когда на самом деле захотелось утащить ее в свою комнату. Стащить с нее эти джинсы, толстовку — нихуя ж не видно под ними. Узнать, какое на ней белье. Содрать и его. И дышать ею, любить несколько часов подряд во всех позах. Как она пахнет, интересно? Точно чем-то сладким...

Мои размышления прервала Елена Викторовна:

— Матвей, может, вы расскажете Оливии, как будет проходить практика?

Ох уж эти люди. Похоже, Миронова вообще ничего не почувствовала: ни напряжения в воздухе, ни внезапного электричества, возникшего в крошечном пространстве кабинета.

Даже если бы я был способен на связный диалог, то в душе не ебал, как именно будет осуществляться практика. А эта... как ее там, Оливка?... еще и нижнюю губу закусила так сексуально, что крупицы разума окончательно переместились в область штанов.

Мне повезло: моя омега вскочила со стула и пробормотала:

— Мне надо на медосмотр... — и добавила неуверенно, словно оправдываясь: — Я... я должна это сделать, чтобы меня допустили к практике.

Почему эта крошка была такой пугливой? Что ее так устрашило? Неужели я?

Большинство альф выглядели гигантами по сравнению с хрупкими омегами и людьми. Но я был не самым большим и грозным из них.

Правда, реакция на встречу со своим альфой — или омегой — у каждого была своя. Этот закон я хорошо усвоил на занятиях.

Я никогда не увлекался всеми этими разговорами о поиске истинного. Такие истории волновали омег, известные же мне альфы вообще об этом не думали. Некоторые из них трахали все, что движется. Удивительно, но многие омеги не особо дорожили своей невинностью, несмотря на то, какую ценность она имела в обществе.

Но все изменилось. Внутри меня проснулась звериная сила: потянуло к этой Оливии так, что без вариантов. Раньше я ни хрена подобного не испытывал. Может, и был кому-то нужен, да я никого не хотел видеть рядом дольше, чем на одну ночь. Но эта омега перевернула все с ног на голову, и я пока не понимал, что с этим делать.

Очнувшись, я осознал, что моей омеги уже и след простыл. Видать, убежала на свой медосмотр.

Что за хрень?! Остался стоять как придурок и пялиться на стул, где только что сидела моя истинная. Такое поведение было не про меня. Обычно я не тормозил и всегда реагировал мгновенно. Но сейчас что-то пошло не так.

— Разволновалась — экзамены, практика, уж прости ее, Матвей, — развела руками Елена Викторовна, так ничего и не поняв. — Принес документы?

Дальше все прошло как в тумане. Я отдал доки, автоматически ответил на какие-то вопросы, начал заполнять анкету. Время шло быстро, потому что мысли заняты совсем другим.

Из моей головы никак не выходили жаркие картинки, как я беру свою омегу на столе, у окна, на полу. И кругом бумаги, бумаги, бумаги... Прямо как теперь, когда я вносил данные в стандартный опросник — как будто за год у меня могли появиться новые аллергии. Хотя всякое бывает, наверное...

Слава яйцам — моим, конечно, — медосмотр у меня уже был пройден. Так что от Мироновой я сразу отправился в свою комнату. Упал на кровать и задумался. Крепко.

Вся эта ситуация сильно выбила из колеи. Знал же на подкорке, что когда-нибудь встречу истинную, но все равно не ожидал почему-то.

Уверен был, что все эти чувства обусловлены гормонами, а внутри при этом наверняка ощущается пустота. А тут — бам! Эта маленькая омега реально зацепила, не оставила шансов на сопротивление.

Тут в комнату ввалился Стас, мой сосед. Друзьями мы не были — так, приятелями. Он сел на кресло у окна, закурил, несмотря на запрет делать это в общежитии.

— Уже разобрался с Мироновой? — лениво поинтересовался он.

— Ага, — бросил я коротко. Общаться о предстоящей практике совершенно не хотелось, особенно обсуждать свою подопечную. Стас обожал расспрашивать обо всяких пикантных подробностях, но последнее, чем я собирался с ним делиться — моя омега.

— Ну, давай, рассказывай, — он выпустил кольцо