Аромаведьма. Кусать и нюхать воспрещается - Жанна Бочманова

Дина собиралась купить яиц — местные были не в пример вкуснее магазинных из её прежней жизни, — но птичьи ряды находились в дальнем конце площади, и идти туда почему-то не захотелось. Поэтому на ужин было лишь овощное рагу, зато удавшееся на славу — ароматное, с травами из буфета Ежины. Та оказалась рачительной хозяйкой: все баночки и мешочки были аккуратно подписаны, с указанием сроков.

Миклуш доел и принялся вылизывать миску.

— Чтобы не мыть, — продемонстрировал он идеально чистую посуду. — Хочешь, и твою так сделаю?

— Нет уж! — Дина прижала свою миску к груди. — И ты давай веди себя по-человечески...

Мальчик покраснел, выкатил глаза, сунул миску под мышку и выскочил из-за стола. Вскоре послышалось, как он ополаскивает посуду. Обиделся? На что?

Дина предлагала ему спальню на втором этаже, но Миклуш наотрез отказался, обустроив жильё в чулане среди корзин и утвари.

— Так надёжнее, — пояснил он. — Вдруг воры? Со второго этажа не услышишь. А я...

— Что? Прогонишь грабителей? — Дина отмахнулась. — Ты ещё мал...

Тогда он тоже обиделся — и на «мал», и на неверие в его способность защитить. Но от чулана не отказался. Дина решила больше не перечить. Хочет спать в неудобной конуре — его право.

Утром Миклуш встал разбитый, с осунувшимся лицом. Лишь к полудню ожил, вновь став тем самым сорванцом. Возможно, его бессонница повлияла и на неё — сегодня Дина долго ворочалась, пытаясь поймать ускользающую мысль.

Потом незаметно провалилась не в сон, а в какое-то забытьё. И в этом полусне ей привиделось: тёмная комната, на столе — тот самый флакон, но он не светится, а словно втягивает в себя весь свет вокруг.

«Лунный свет должен зреть при луне. Иначе станет Тьмой», — прозвучал чей-то голос.

Дина резко села, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она бросилась к шкафу, распахнула дверцы и схватила флакон. Сквозь стекло жидкость казалась мутной, почти чёрной.

— Нет-нет-нет...

Она рванула к окну, отдернула занавеску и поставила склянку на подоконник. Лунный свет упал на неё, и жидкость внутри зашевелилась, будто ожила. В этот момент Дина увидела...

Во дворе стояла тень. Не просто тёмное пятно — нечто огромное, с неестественно вытянутыми конечностями, сгорбленное, словно готовое к прыжку. Оно медленно повернуло голову в её сторону.

Дина вскрикнула и отпрянула, прижавшись к стене. До утра просидела, сжавшись в комок. Лишь когда первые лучи солнца пробились сквозь щели ставней, она осмелилась подойти к окну.

Во дворе было пусто.

— Дина? — в дверях стоял Миклуш. Он мгновенно оценил её бледность и дрожащие руки. — Что случилось?

— Там... во дворе...

Мальчик подошёл к окну, прищурился.

— Это? — фыркнул он. — Да это старая корзина, которую ветер скинул с забора! Видишь, вон ручка торчит, а тень...

Дина медленно выдохнула.

— Мне... показалось.

— Тебе многое кажется, — проворчал Миклуш, но в глазах мелькнуло беспокойство.

В этот момент внизу звякнул колокольчик. Кто-то вошёл.

— Мы ещё не открывались... — нахмурился мальчик.

Дина спустилась, всё ещё дрожа. У прилавка стояла старуха в чёрном — высокая, худая, с лицом, изрезанным морщинами. Её узловатые пальцы перебирали флакончики на полке.

— Доброе утро, — прошептала Дина, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Старуха медленно повернулась. Её глаза были неестественно светлыми, почти белесыми.

— Так ты новая ведьма? — голос звучал, как шелест сухих листьев.

— О нет! Я просто хозяйка лавки.

Старуха протянула руку и ткнула костлявым пальцем ей в грудь.

— Меня не обманешь. Я чувствую... — её крючковатый нос дёрнулся. — Скоро-скоро здесь начнётся кое-что... Скоро!

Всё в ней — хриплый голос, чёрные одежды — напоминало ворона. По спине Дины побежали мурашки.

— Что начнётся?

Старуха не ответила, взяла с полки флакон, бросила на прилавок две монеты.

— Запомни, девочка: вот эти духи я буду покупать постоянно, если научишься делать их правильно, — она хрипло засмеялась. — Лучше научись. Эти, конечно, ещё сотворены Ежиной, — старуха поднесла флакон к носу. — Ох, как нам будет её не хватать.

Не прощаясь, она вышла. Дверь захлопнулась.

— Что за старая карга? — воскликнула Дина. — Даже напугала.

— Её все боятся. Румина — вещунья. Иногда на неё находит, и тогда она предсказывает. Чаще плохое.

— Значит, придётся научиться делать её любимые духи, чтобы задобрить, — попыталась пошутить Дина.

Она взглянула на флакон на подоконнике. Жидкость внутри теперь светилась мягким серебристым светом. Внезапно дверь распахнулась, флакон качнулся. Дина бросилась к нему, но сзади раздался вскрик Миклуша и глухой удар.

Обернувшись, она увидела, как через порог переваливается мужское тело.

— Леслав? — Дина узнала его и похолодела: половицы окрашивались алым. В кожаном камзоле зияли несколько круглых отверстий, из которых сочилась кровь. Во дворе заржал конь.

— Миклуш!..

Но мальчик уже выскочил, схватил коня под уздцы и потащил на задний двор, за дом. Дина успела убрать ноги парня с порога и захлопнуть дверь — как раз вовремя: снаружи послышался топот копыт, крики и выстрелы. Вскоре всё стихло. Дина опустилась на пол рядом с раненым.

— Вот и накаркала, ворона, — прошептала она.

Глава 8. Вал проблем и ком забот

Миклуш проскользнул в дверь и закрыл её на засов. В другой раз Дина отметила бы такую предусмотрительность, но сейчас, растерянная, она не знала, что делать. Вид крови всегда пугал её, но если ничего не предпринять, парень мог умереть. Миклуш застыл над раненым и, кажется, тоже пребывал в нерешительности.

— А доктор в городе есть? — с надеждой спросила она.

Он поднял на неё глаза, и в них мелькнуло что-то странное, но обдумывать это было некогда.

— Есть, но лучше сразу выдать его стражникам. Лекарь-то донесёт, что лечил раненого.

— Вот гад!

— Да нет... Просто если не донесёт, сам станет пособником. Надо понимать.

— Ясно, — Дина глубоко вздохнула. Что ж, придётся справляться