Все еще впереди - Мариана Запата

лицо. Она, наверное, была старше меня, но очень хорошенькая: овальное лицо, идеальный макияж. Одежда облегала ее чувственные формы, словно вторая кожа, даже я оценила. Когда-то я тоже красилась и завивалась перед тем, как всего лишь сходить в магазин. Сейчас делаю это, только когда иду на работу или туда, где меня будут фотографировать.

– Что ж, спасибо, милая, – наконец произнесла странная женщина и села в машину.

Милая? Она не может быть настолько старше меня.

На миг я задалась вопросом, не может ли быть избитый парень этим самым Далласом, затем представила второго мужчину, который крупнее, но тут же отмела воспоминания прочь. У меня есть и другие заботы, помимо соседа и его возможного друга.

Дома в гостиной мама и папа вешали картины.

Разумеется, стоило лишь мне захлопнуть дверь, как мамин взгляд упал на пустые пакеты в моих руках.

– Ты все раздала?

– Да. – Я с хрустом смяла пакеты.

Мама насмешливо качнула головой.

–Que te dije? No me hagas esa cara[10].

Я перестала усмехаться, правда, медленнее, чем ей хотелось бы.

Следующие несколько часов мы мирно трудились бок о бок, вешая фотографии и некоторые из картин моих лучших друзей, которые я собирала годами. Мама с папой промолчали, когда мы достали заключенные в рамки снимки Дриго и Мэнди. Не хочу, чтобы мальчики забыли своих родителей, и память о них лежала в коробках лишь из-за того, что мне грустно каждый раз вспоминать о нашей общей утрате. Я заметила, с каким напряжением отец смотрел на снимок нашей семьи, сделанный на моем школьном выпускном, но и тогда он не сказал ни слова.

Ни один из родителей не хотел говорить о моем брате.

Порой, когда я совсем падала духом, каждой клеточкой тела тосковала по Родриго и впадала в ярость от того, что больше никогда его не увижу, мне хотелось поговорить о нем с кем-нибудь, поговорить о нем с родителями. Однако если я чему и научилась за прошедшие годы, так это тому, что все справляются с горем по-разному. Черт, да мы и к жизни относимся по-разному.

Мама приготовила ужин из убогих продуктов, которые нашла в холодильнике и кладовке, мы его съели, и родители уехали. Они живут почти в часе езды, в Сан-Антонио, в том же районе, что и мои тети и дяди. Прожив двадцать с лишним лет в Эль-Пасо, они продали семейное гнездышко, в котором прошли мои детские годы, и перебрались поближе к родственникам отца. В то время я обреталась в Форт-Уорте, он стал моим домом на целых восемь лет. Их переезд и расставание с парнем сподвигли меня бросить Форт-Уорт и переехать в Сан-Антонио. Тогда я была еще одна, Джош и Луи появились позже, и уже с ними я решила начать все с чистого листа в Остине.

Оставшись в одиночестве, я наконец-то достала из коробок всю свою одежду и развесила в шкафу.

Едва успела снять джинсы, как в дверь позвонили.

– Секунду! – крикнула я и, натянув шорты, поковыляла к двери. По пути осмотрела гостиную – родители могли что-нибудь забыть. Наверное, отец оставил мобильник, он вечно бросает его где попало.

–Papa, – произнесла я, открыв дверь, но взглядом шаря по комнате.

– Я не ваш отец, – ответил низкий мужской голос.

Что?

Тот, кто стоял на крыльце, засунув руки в карманы потертых джинсов, определенно не был моим папой.

Это был он. Тот самый мужчина, которого я видела в доме соседа. Мужчина с большими бицепсами и короткими темными волосами. Мужчина в боксерах.

Вот так сюрприз. Теперь, вблизи, когда на меня не давила сонливость и нервозность от того, что пришлось иметь дело с мрачным засранцем, который отвергал мою добровольно предложенную помощь, я наконец-то разглядела, что незнакомцу лет тридцать пять, ближе к сорока. Я моргнула и сконфуженно улыбнулась.

– Вы правы. Отец на полфута ниже вас.

Да и весит фунтов на шестьдесят меньше.

Той ночью мне показалось, будто он выше избитого придурка, но сейчас я в этом уверилась. В нем точно шесть футов и два дюйма. У меня был бойфренд примерно такого же роста. Гребаный засранец. Однако мужчина, который стоит сейчас напротив меня, гораздо мускулистее. Значительно мускулистее. Никаких сомнений. Если б у меня была возможность увидеть вблизи швы на его черной футболке, наверняка оказалось бы, что они держатся на честном слове. У него прямая спина, широкие плечи и перевитые венами бицепсы и плечи. Правильные черты лица, высокие скулы, горделивый прямой нос и квадратная челюсть – не секси и даже не красавчик, но что-то в нем притягивает взгляд.

Да уж. Еще как притягивает. Даже закрыв глаза, я как наяву вижу большую татуровку на его груди.

Уголок его рта опустился.

Он понял, что я его разглядываю? Шевеление на уровне талии заставило меня опустить взгляд, и я увидела в мужской руке знакомый пластиковый контейнер.

Раз уж он поймал меня на разглядывании, то и черт с ним. Чего уж теперь стесняться? Отерев о бедра вспотевшие ладони, я широко улыбнулась и открыто посмотрела ему в глаза. Их цвет напомнил мне лес: они были коричнево-золотистые с прозеленью. Ореховые. Самый красивый оттенок, который я видела, не считая глаз Луи. Я пялилась, не в силах отвести взгляд и мысленно задаваясь вопросом, что он здесь забыл.

– Чем могу помочь? – наконец спросила я.

– Хочу поблагодарить вас, – произнес он низким, хриплым голосом, памятным мне по той ночи.

Этот голос идеально подходил к его угловатому брутальному лицу. Нахмурившись, мужчина мельком взглянул на мою грудь. Это произошло так быстро, что я решила, будто мне показалось.

Большая ладонь, которую несколько дней назад я видела сжатой в кулак, поправила ворот черной футболки, приоткрыв край татуировки у основания шеи. Каре-зеленые глаза стрельнули в мою сторону.

– Я благодарен вам за то, что вы сделали.

Пришлось дважды напомнить себе не опускать взгляд ниже его лица.

– Вы не обязаны благодарить меня за вашего друга…

– Брата, – поправил меня мужчина.

Его брат? Придурок, которого побили, его брат? Видимо, они оба те еще засра… Хм. Вот почему он сказал «я тебя убью». Я пожала плечами.

– Если он хочет меня поблагодарить, то может прийти сам, однако это не обязательно. Но все равно, спасибо. – Я продолжала улыбаться, надеясь, что улыбка не выглядит натянутой.

– Этого не будет. – Взгляд ореховых глаз скользнул по моему лицу, и я внезапно осознала, что не накрашена, а на лбу краснеют два пятна от недавно выдавленных прыщей. – Но я все равно