Развод. Горький яд моей мести - Милана Усманова

А теперь у меня есть имя и название фирмы. Теперь я знала, куда копать.

Я попробовала ввести в поиск по файлам «оффшор», «сомнительные операции», «откат». Бесполезно. Ольга была слишком умным юристом, чтобы использовать такие слова в документах.

Час за часом я просматривала тысячи документов, используя поиск по ключевым словам: «Фин-Стратегия», «Тарасов». Результат был нулевой. Предатели оказались слишком умны, чтобы оставлять такие явные следы.

Это был тупик. А мне была нужна передышка.

Одевшись потеплее, вышла из дома.

Я не спеша дошла до небольшого парка. Осень здесь пахла влажной землей и горьковатой прелой листвой. Воздух был холодным и чистым, он обжигал легкие и прояснял мысли, забитые схемами, планами и страхом.

Я шла по шуршащему ковру из золотых и багряных листьев. Ветер срывал с деревьев последние, самые упрямые из них, и они кружились в медленном, прощальном танце. Эта увядающая, но величественная красота резонировала с моим состоянием. Что-то внутри меня тоже отмирало, сбрасывало всё лишнее, готовясь к долгой, холодной зиме.

Неподалеку виднелся шпиль главного корпуса МГУ. И эта архитектурная доминанта, как маяк, потянула за собой волну воспоминаний. Я вспомнила себя двадцатилетней, стоящей на пороге другого, не менее величественного здания – моего архитектурного института.

Я не была просто хорошей студенткой. Я была одержимой. Архитектура была для меня не профессией, а языком, на котором я говорила с миром. Я дышала линиями, мыслила объемами, видела сны в виде чертежей. Ночами, когда другие готовились к экзаменам, я могла до рассвета сидеть над проектом, ища идеальное сопряжение балки с опорой или выверяя до миллиметра угол падения света в будущем атриуме. Это было чистое, незамутненное творчество.

Мои проекты побеждали. Сначала на институтских конкурсах, потом  на всероссийских. А на пятом курсе я взяла гран-при на международной олимпиаде молодых архитекторов в Праге. Мой проект общественного центра – смелый, асимметричный, с использованием «зеленых» технологий – произвел фурор. Я помню тот момент. Овации, вспышки камер, тяжелая бронзовая статуэтка в руках. Я чувствовала себя всемогущей. Я могла строить целые миры.

Именно там, на банкете после награждения, я и встретила Марка. Он не был архитектором. Он был из другого мира – мира финансов, маркетинга, мира, где идеи превращались в деньги. Он подошел ко мне, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, и сказал фразу, которая тогда показалась мне гениальной:

– Вы создаете поэзию из стекла и бетона. А я могу сделать так, чтобы эти стихи прочитал весь город.

Он не говорил со мной о конструкциях или материалах. Он говорил о наследии, о влиянии, об изменении городского ландшафта. Он восхищался не моим талантом как таковым, а его потенциалом, его рыночной стоимостью. Он смотрел на меня, как на неограненный алмаз, и уже подсчитывал, сколько будут стоить бриллианты, которые из него получатся. И я, опьяненная успехом и его вниманием, поверила, что мы смотрим в одну сторону. Я думала, что нашла не просто мужчину, а партнера, который даст моим мечтам крылья.

Я влюбилась в него. Марк был человеков мега харизматичным, он умел ухаживать так, что от счастья кружилась голова. Да и в браке остался всё таким же очаровательным… мерзавцем. Я верила ему, во многом на него полагалась, помня завет: мужчина – глава семьи.

Остановившись посреди парковой аллеи, закрыла глаза. Ветер пробирал до костей. Воспоминания были такими яркими, словно всё произошло буквально вчера.

И в этой осенней тишине, вдали от планов мести и юридических стратегий, до меня наконец дошла истинная причина его поступка. Та, что лежала глубже денег. Глубже другой женщины. Глубже всего.

Деньги и бизнес были лишь инструментом, поводом. Ольга была лишь удобным соучастником, тоже завистливой и ведомой. Настоящая причина была во мне. В той двадцатилетней девочке, выигравшей олимпиаду в Праге.

Марк не умел создавать. Он был гениальным продавцом, манипулятором, организатором, но сам он не мог породить ни одной оригинальной идеи. Он мог только упаковывать и продавать чужие. И моим главным талантом он пользовался много лет. Он был продюсером при гении, и эта роль его устраивала, пока она приносила славу и деньги, которые он считал своими. Он построил свою империю на моем фундаменте, и весь мир видел в нем создателя.

Но в глубине души он знал правду. Знал, что без меня он никто. Просто отличный менеджер. Эта мысль, этот червь сомнения в собственной значимости, годами подтачивал его изнутри. Мой талант был его главным активом и его главным проклятием. Он напоминал ему о его собственной вторичности.

Зависть. Она толкает людей порой на ужасные поступки.

Когда он возжелал предать меня? Год назад? Два? Завидовал ли Марк мне с самого начала?

Впрочем, это всё лирика. Бывший муж всё-таки решился на немыслимое. Он решил не просто уйти или развестись. Он решил затоптать меня, прежде очернив. Показать всем, что я ничтожество, не способное справиться без его таланта.

Подставить меня, обвинить в мошенничестве, выставить сумасшедшей и посадить в тюрьму – это был его способ переписать историю. В новой версии этой истории он, Марк Захаров, был не просто мужем гениального архитектора. Он был трагическим героем, гением-одиночкой, который столкнулся с предательством партнера, но выстоял и повел компанию к новым вершинам. Он не просто забирал мои деньги. Он забирал моё имя. Он присваивал себе все мои проекты, все мои победы, всю мою жизнь.

Его предательство было актом высшего, почти экзистенциального воровства. Если он не мог быть творцом, он должен был уничтожить творца, чтобы занять его место в истории.

Я стояла под голыми, черными ветвями деревьев. Я не чувствовала окружающего жуткого холода, стремившегося забраться мне под кожу. Внутри меня все выгорело, оставив после себя лишь звенящую, кристально ясную пустоту. Теперь я знала, с кем воюю. Не с жадным бизнесменом. Не с неверным мужем. А с человеком, пытающимся аннигилировать мою суть, чтобы заполнить собственную пустоту.

И теперь моя месть перестала быть просто борьбой за свободу. Она стала борьбой за право на существование.

Озарение, такое немыслимое и неожиданное дало толчок, и я знала, что искать в том ворохе информации, что ждал меня дома.

Я резко развернулась и устремилась назад. По дороге забежала в магазин, купила корейской лапши, яиц, хлеба и молока.

Устроившись за ноутбуком, на секунду замерла, как перед прыжком в воду и… бодро застучала пальцами по клавиатуре.

Я зашла с другой стороны. Поиск по суммам. Павел упомянул «платежи». Я знала, что крупные суммы