Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма - Лика Семенова

Я взяла мужа за руку:

— Пойдем. Я тебя выведу. — Помолчала, опустив голову, наконец, пробормотала: — Прости, я не думала, что так получится.

Он остался на месте. Смотрел по сторонам.

— Здесь всегда так темно?

Я нервно облизала губы. Чувствовала себя чудовищно виноватой во всех смертных грехах. Кивнула:

— Да. Всегда одно время суток. Сумерки… — Снова опустила голову. — Прости меня.

Вито сорвал с куста подсвеченную изумрудными отблесками ветку. С интересом рассматривал искристые прожилки. Потом отбросил в сторону и уставился на собственные руки, охваченные заметным морозным сиянием.

Он посмотрел на меня:

— Я весь такой?

Я кивнула.

Вито оглядел меня с ног до головы:

— А ты золотая, как языческий идол. Можно ослепнуть.

Я снова опустила голову, почему-то чувствуя жгучий стыд. Выставила перед собой ладони. Он был прав: мои руки были будто сотканы из искристого золота. Гораздо, гораздо ярче, чем тогда, когда я попала на внутреннюю сторону в первый раз. Все это стало для меня так привычно, что я не обращала внимания.

Я снова тронула его за руку:

— Пойдем, я выведу тебя в свои покои.

Вито покачал головой:

— Я никуда не пойду без тебя.

Я даже растерялась.

— Вито… я должна найти змея. Узнать, куда он направился. Он пошел к источнику — никакого сомнения. Я должна узнать, что это. Пока он точно здесь.

Муж пристально смотрел на меня. Сейчас, в морозном сиянии, его лицо было совершенно необыкновенным, завораживающим. А нереально голубые глаза сверкали, как никогда. Но этот взгляд… Я готова была поклясться, что он говорил то, о чем мы оба молчали. То, что мы оба попросту не решались произнести вслух.

Вито, наконец, кивнул:

— Я тоже хочу видеть этот… источник.

Я едва сдержалась, подавившись всхлипом. Я чувствовала, что сейчас не имела никакого права ему возражать. Никакого права…

Я кивнула:

— Хорошо. Я позову Желтка, он поможет найти зверя.

Желток явился почти тут же, и первым делом ткнулся внушительным золотым клювом в мою руку:

— Дай, скорее, сладкий орешек! Дай орешек!

Я, не задумываясь, насыпала на траву целую гору, и Желток накинулся с аппетитом бодрого поросенка. Утолив первый голод, бросил косой взгляд на Вито:

— А светлость тут зачем? Только его не хватало!

Я шикнула на грифоныша:

— Язык придержи!

Вито смотрела на нас обоих с каким-то осуждающим снисхождением:

— Что сказал этот крокодил?

— Рад тебя видеть.

Он даже криво усмехнулся:

— Не обманывай — у него же на морде все написано. Он недоволен. Я понимаю, что ему не за что меня любить.

Я промолчала. Наверное, Вито что-то ощущал своим звериным чутьем. Да и не время сейчас припираться из-за Желтка.

Муж окинул грифона оценивающим взглядом:

— Он изменился с тех пор, как я его видел. Судя по форме, он окончательно вырос. Я думал, он будет крупнее.

Желток тут же отвлекся от орешков и вскинул голову, уставился на меня рубиновыми глазами:

— Не обижайся, но я его укушу.

— Тогда можешь навсегда забыть об орешках. Больше не получишь ни одного.

Желток умудрился состряпать жалостливую гримасу, и, вдруг, начал стремительно уменьшаться в размерах. Стал не больше пони. Терся клювом о мою юбку.

— Тогда я стану маленьким и слабым.

Я даже отшатнулась от неожиданности:

— Ты так можешь?

Грифоныш молчал, лишь усердно натирался о мою юбку. Я только сейчас обратила внимание, насколько сильно он светился от магии. Мы с ним излучали одинаковое сияние.

Вито снова усмехнулся:

— Судя по тому, что крокодил может контролировать собственные габариты, он окончательно вырос и вошел в полную силу. Осталось узнать, как долго он водит тебя за нос.

Желток не сдержался:

— Я его укушу!

Я нахмурилась:

— За нос? Что ты имеешь в виду?

Вито без зазрения совести потрепал Желтка за ухо, и тот, на удивление, стерпел.

— Он вырос, и теперь прекрасно может обойтись без твоих орехов. Ваша магия стала одним целым. Он просто обжора.

Грифоныш даже заскулил:

— Вранье! Он так говорит, потому что не любит меня. С самого начала не любит!

Ну, это было уже слишком! Не хватало только улаживать ссору между собственным мужем и собственным зверем, которые, видишь ли, взаимно невзлюбили друг друга! Появление Желтка, как обычно, разрядило обстановку, все перевернуло с ног на голову. Но сейчас это было совершенно не к месту. А про взаимную неприязнь я послушаю как-нибудь, потом.

Я выдохнула и выставила руки, пресекая эту глупую ссору:

— Хватит! Не сейчас. Прекратите оба! — Посмотрела на грифоныша: — Желток, только что с той стороны сюда пришел ледяной змей. Ты чуешь его?

Если грифоныш мог как-то усмехнуться, то он это сделал:

— Его не почует только тот, кто не имеет носа.

— Отведи нас к нему.

Просьба не понравилась. Золотая шерсть на загривке Желтка заходила ходуном.

— Зачем?

Сейчас было уже не смешно.

— Желток, ты мой зверь? Ведь так?

Тот кивнул:

— Так.

— Вот и выполняй мои приказы. Иначе больше никогда не получишь ни единого орешка.

Грифоныш подрыл лапой корешок и принялся демонстративно жевать:

— Злюка.

— Желток!

Тот сдался. Бросил корешок, нехотя развернулся. Покосился на моего мужа:

— Этот тоже идет?

Я не ответила, лишь строго посмотрела. Грифоныш направился в кусты:

— Скажи, чтобы поменьше шумел. У этого зверя хороший слух.

Я, недолго думая, создала заклинание отвода глаз, и накинула на нас троих. Заклинание, на удивление, не разбилось о Вито. Наверное потому, что было охранным и созидательным. А, может, на этой стороне они действовали как-то иначе? Мощнее? Недаром заклинания плетутся только здесь. Просто я оказалась исключением.

Теперь мы передвигались совершенно бесшумно. Шли в полном молчании. Желток старался больше не выказывать недовольства, а мы с Вито были погружены в свои мысли. Я готова была поклясться: в одни и те же. И я боялась даже представить, что будет дальше. И самое главное — что творилось сейчас у него в душе. Глубоко внутри все равно таилась надежда, что я ошибалась. Даже если бы это все усложнило…

Желток передвигался с совершенной легкостью. Не прислушивался, не принюхивался, будто прекрасно знал дорогу. Наконец, сбавил шаг.

— Мы пришли. Там, на поляне.

Я жестом остановила Вито. Всматривалась в его лицо, но оно сейчас было непроницаемым, как ледяная маска. Я не стала терзать его