Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле - Татьяна Геннадьевна Абалова

– Я сейчас сойду с ума! – я прижала пальцы к вискам. – Только что я верила, что меня пытается убить подлый двоюродный брат Генри, чтобы завладеть моим домом, а теперь выясняется, что королева тоже не против отправить меня, как соучастницу вампира, на плаху. Кто все это задумал? Кто вертит нами, как марионетками? Усатый тип, живущий на грязной улице? Или он исполняет чей–то приказ? Бенджи, пожалуйста, поймай его и вытряси из него всю душу.

– Я пошел за воздушным шаром, – вампир развернулся и вышел.

Саймон, кряхтя, выбрался из кресла и потопал в свою комнату. Дженни с остывшим бульоном поплелась за ним. Я, оставшись в полном одиночестве, легла на диван. Уставилась в потолок и принялась мысленно перебирать известные мне факты.

Я была на волосок от смерти. Убийца сделал все, чтобы люди поверили в мое самоубийство. Даже написал от моего имени прощальное письмо. Все чисто. Вот веревка, вот предсмертная записка, вот труп истеричной девицы, которую любовник поймал на измене. Похоронили бы рядом с Генри и все. А вампира за попытку убийства любовника своей подружки – в цепи и на прощальный прием к Черному судье. Все. Путь для преступников, затеявших сложную игру, свободен.

Но! Допустим, кузен Генри получит мой дом, а кто получит графский титул? Кто еще выиграл бы от этой комбинации «Один любовник убивает второго любовника, а распутная девица накладывает на себя руки?». Может кто–то из семьи вампира в сговоре с Морганом Тингли?

Почему бы нет? Тот, поняв, что меня охраняет вампир, решает от него избавиться. А как это сделать? Правильно: найти того, кому выгодная смерть бессмертного. И начинается вся эта вакханалия вокруг моего салона. Крадут блокнот, убивают по списку, подкидывают газеты, заранее обводя мои объявления карандашом или делая иные пометки, и… даже изображают из себя вампиров. Чтобы наверняка.

Я поднялась.

А ведь после того, как «убили» Бенджамина ни одного убийства по списку из старого блокнота нет. Или есть? Я сорвалась с места и побежала к Саймону. Он единственный, кто знает, что происходит в городе.

Только я подлетела к двери, как та открылась. Дженни выносила на подносе пустую посуду. Дождавшись, когда секретарша проплывет мимо, я перешагнула порог и услышала брошенное мне в спину:

– Стоило вампиру выйти за дверь, как вы тут же к Саймону. Вы бы уже определились и не вели себя, как распутная девица.

Кровь бросилась мне в голову. Я крутанулась на пятках. Улыбающаяся Дженни сделала невинные глаза. Смотрела в лицо, словно не она только что обвинила меня в распущенности.

– Давно ли ты стала поборницей морали? – я с силой ткнула ей пальцем в грудь. Посуда на подносе звякнула. – Давно ли перестала ходить в социалистические кружки, чтобы хоть кто–то из мужиков посмотрел на тебя не как на товарища? Не было стыдно врать им, а? Не на них ли обидевшись ты подалась в суфражистки? С чего вдруг такое ехидство к человеку, который не сделал тебе ничего плохого? Да, я запуталась, да допустила ошибку, за что корю себя неустанно. Но кто дал тебе право осуждать меня и бросаться обвинениями?

– Все изменилось, когда я узнала свое будущее, – Дженни вскинула курносый носик. – Что я отвечу мужу, когда он спросит, почему я жила в доме распущенной женщины? Вы бросаете на меня тень, а я хочу быть примерной женой и матерью.

– Ты о ребенке–пожарном?

Я не могла не рассмеяться. Только что хотела повыдергивать секретарши космы, чтобы раз и навсегда прикусила язычок, а теперь не могла не перестать смеяться. Нет, я точно живу в сумасшедшем доме. Один спит в гробу, второй вернулся туда, где его едва не убили, и даже с распоротым животом строит из себя альфа–самца, а третья, услышав, что ее сын будет пожарным, возомнила, что должна стать примерной матерью. Уже сейчас, когда мужа даже на горизонте не видно!

Отсмеявшись, я прямо посмотрела в глаза Дженни.

– Я даю тебе выбор: или ты завтра же съезжаешь от меня и живешь своей правильной жизнью где–то на соседней улице, или продолжаешь работать моей помощницей и перестаешь следить, кому из своих любовников я отдаю предпочтение. Договорились?