Притворись моей любовью - Карина Семёнова

она рядом, она ищет. Но охранный контур Академии и защитные поля играли мне на руку, пробраться сюда не так легко. Однако расслабляться нельзя. Я собирался идти к Лайон, тщательно продумывал те слова, что стоило сказать, но она пришла сама.

«Это ещё ничего не значит!» — погасил я вспыхнувшую радость.

Предположил, что она явилась продолжить награждать меня титулами самого отъявленного мерзавца, наглеца, хама и так далее и тому подобное, но на моё ехидство Лайон не отреагировала.

Наоборот, посерьёзнела и… извинилась! Мне показалось, что я ослышался. Но нет, Лайон действительно извинилась за несдержанность. Вот бы ещё свои слова взяла обратно.

Взамен фейри шутливо потребовала тайну. Но забыла, что шутить с демоном — плохая идея.

«Если жечь мосты, то дотла. Если переступать черту, то так, чтоб без возврата».

Я сказал то, что она меньше всего хотела бы услышать. Понимал, что отталкиваю, что сейчас всё рухнет, что она, скорее всего, убежит и сделке конец, но всё равно произнёс: «Война. Та самая. Я участвовал в ней».

Лайон отшатнулась, в ужасе прижав к себе руки.

Я ещё ждал, как дурак, каких-то её слов. Сам не знаю, чего ждал. Понимания? Прощения?

Но Лайон молчала, только глядела на меня во все глаза, будто впервые видит.

«Ну вот и всё. Все её симпатии растворились как дым»

Я усмехнулся, подошёл к двери и раскрыл настежь, недвусмысленно предлагая уйти.

— А у тебя был выбор?

Я замер. Я перестал понимать. Раньше видел её насквозь, а теперь её душа стала для меня непостижима. Откуда такой вопрос? Неужели она что-то знает? Но это невозможно!

— Нет, — тихо ответил я. — Почему ты спросила?

Медленно, с трудом она проговорила:

— Потому что это правильно. А ты просил кого-нибудь о помощи, чтобы… чтобы не участвовать?

Я готов был дико расхохотаться.

— Ты не понимаешь.

Хотел объяснить, но как вместить в слова всю бездну?

— Иногда стоит просить о помощи.

Лайон ушла. Я замер, прислушался. Быстрые сердитые шаги удалялись.

Выдохнул, прислонился лбом к двери.

«Зачем я только сказал, что нравлюсь ей, зачем сказал про войну. Чтобы быть с ней честным? И чего я ждал? Что она примет меня?»

Ночью я улетел в замок, надеялся, что привычная обстановка успокоит меня.

«Если Лайон извинилась за своё поведение, то, возможно, мне тоже надлежит извиниться. Не стоило проводить тот эксперимент с поцелуями. Пожалуй, надо сделать Лайон подарок. Пусть примет за издёвку, всё равно».

Я искал полночи что-нибудь подходящее. Книги, украшения, уникальные цветы, всё это было не то, всё это ей может подарить кто угодно. Наконец нашёл: на глаза попался кусок редкого лунного кристалла, и у меня возникла превосходная идея.

Я схватил кристалл, помчался в Академию и сразу принялся за работу. Но всё оказалось гораздо сложнее. Искры сыпались неравномерно, цвета в кристалле перемешивались в грязное пятно, а поверхность местами мутнела, стоило коснуться.

Я всё больше злился. Мне хотелось как можно быстрее отдать подарок Лайон и увидеть, как она отреагирует.

«Её глаза наполнятся радостью или отвращением к подарку? И ко мне».

В очередной раз заклинание сработало не так, как мне хотелось, и кристалл покрылся сажей. Чёрная магия брала своё, вступала в противоречие с заклинаниями несвойственной мне природы.

Я со злостью сжал кулаки и вскочил с места.

А потом рассмеялся глупости ситуации.

«Я! Нервничаю! Из-за того, что не могу сделать украшение! Для девушки! Ещё и фейри! Если бы кто-нибудь сказал такое мне месяц назад, я бы вдоволь над ним поиздевался. А теперь веду себя как… как Брам! Кстати, где он? Давно не слышно его нытья про «когда уже Грани будут работать?». В последние дни дракон ни разу не появился».

Перед занятиями я отловил Витальго, своего ученика и по совместительству друга Брама, и спросил, где носит негласного победителя конкурса вспыльчивых и чешуйчатых.

Даже с таким описанием Витальго меня быстро понял и сказал, что Брам уже второй день не выходит из башни из-за Мадлен Шантиль.

— Он там заперся и сидит. А давайте взломаем башню Брама, а, господин преподаватель, и вытащим его оттуда? — Андреас с надеждой смотрел на меня.

— Витальго! Через полчаса практика. И раз у тебя столько неуёмной энергии, то сегодня бежишь шесть дополнительных кругов. И в пару на отработку встанешь со мной. Иди, можешь начинать разминаться.

Перед тем как отправиться на спортплощадку учить этих охламонов, я завернул к Кадуму.

Будет забавно, если он снова превратился в бейтира или дракона, а обратно перекинуться не может. От Брама всего можно ждать.

На стук он не откликнулся.

— Брам, ты живой? Крикни, если нет.

Кадум не ответил, но я прекрасно слышал его нервные шаги. Шаги, не скрежет когтей. Уже хорошо.

— Ну ладно, раз молчишь, значит, живой. Но имей в виду, если не выйдешь, Грани мои.

Угроза не такая уж шутливая. Если Лайон не захочет меня больше видеть, откажется от нашей сделки, то я заберу Грани и исчезну из Академии.

Брам не выскочил, не стал вопить и ругаться, требуя немедленно взять свои слова обратно.

«Значит, дело серьёзно. В сердечных вопросах я ему не помогу. Самому бы… разобраться».

Вечером я не пошёл к Лайон, дав ей возможность самостоятельно сделать выбор. Если не придёт, так тому и быть. Я снова возился с лунным кристаллом. Пара справочников по магии искусств в помощь, и уже получалось лучше, но до идеала было ещё далеко.

На следующий день на обеденном перерыве я скрывался у себя в комнатах, когда раздался стук в дверь.

«Неужели она пришла?!»

Глава 94

Доментиан

«Неужели она пришла?!»

Но нет, это оказался Брам.

— Ага, пришёл спасать Грани от кражи демоном?

— Именно. Но тебя, как вижу, уже не догнать, только пятки сверкают. Артефакт заработал, кстати?

Я пропустил его внутрь.

— Увы. Ты где был?

— Думал.

— Молодец! — протянул я. — Полезный навык. Но в следующий раз, когда так глубоко задумаешься, друзей предупреждай, пусть они тебе хоть раз в два дня еду в окно закидывают. И что же ввергло тебя в такую глубокую задумчивость? Открыл учебник, а там картинок мало, а букв слишком много?

— Пф-ф. — Брам закатил глаза, уселся на диван и бросил на столик блокнот, который всё время таскал с собой. — Рад, что в мире есть что-то вечное, твои искромётные шуточки, например. Мы