Альянс бунта - Калли Харт

первый экземпляр книги стихов Сэмюэла Тейлора Кольриджа с автографом. Рэн в свою очередь показывает Элоди на фотографии свой главный подарок: массивное, очень большое зеркало в золоченой раме, установленное на стене спальни в их новой квартире, очевидно, слишком большое, чтобы упаковать его и привезти в Великобританию. Элоди визжит, когда видит его на экране телефона. Она обнаружила его в антикварном реставрационном магазине в Нью-Йорке несколько месяцев назад, но в то время они жили в гостинице, и им негде было его хранить. Рэн купил его тайно и заплатил владельцам магазина, чтобы они хранили его до тех пор, пока у них не появится дом, где его можно будет повесить. Он также преподносит Элоди сюрприз — великолепное черное шелковое платье с глубоким вырезом и пару новых ботинок «Док Мартинс».

Меня осыпают всевозможными подарками; думаю, ребята немного переборщили, чтобы я не чувствовала себя обделенной. Косметика, духи, всевозможный шоколад. Новая зеленая шелковая рубашка, от которой у меня волосы дыбом, и столько книг. Книги, книги, книги.

Я подхожу к последнему подарку, завернутому в обычную черную бумагу, перевязанному золотой ленточкой, и вижу, что на нем написано только одно имя: мое.

— От кого это? — спрашиваю я, держа его в руках.

— Твой папа прислал его нам по почте, чтобы мы передали тебе, — смущенно говорит Элоди. — Он сказал, что хочет быть уверенным, что ты получишь его сегодня, но не хочет просить тебя везти свой собственный подарок.

Это определенно похоже на то, как поступил бы папа. Он сказал, что у нас будет свое маленькое Рождество, когда мы оба вернемся домой. Похоже, что ради одного этого подарка он приложил немало усилий. Я открываю его, с остервенением рву бумагу, и сердце замирает в груди. Это еще одна книга. В простой черной обложке с золотым тиснением.

(БЕЗ НАЗВАНИЯ)

Авторы: Пресли Мария Уиттон Чейз и Пакс Дэвис.

Этот подарок не может быть от моего отца. Это невозможно. Это не та книга, которую он мог бы купить в магазине или заказать по интернету. Это та самая книга…

Я открываю ее, чтобы убедиться. Да. Слова выпрыгивают со страницы, такие знакомые.

Это наша книга. Книга, которую мы с Паксом написали, когда я только пыталась склонить его к дружбе. Мы были партнерами в нашем продвинутом классе по творческому письму. Наш учитель, Джарвис Рид, предложила нам закончить книгу, переходя от главы к главе с нашим партнером по проекту, и вот что у нас получилось.

Я, конечно, никогда не видела ее в таком формате и переплете. Я лишь читала слова на экране ноутбука. Сейчас, листая главы, я вспоминаю все это. Сколько часов я потратила на написание своих глав, стремясь создать нечто такое, что произвело бы впечатление на Пакса. Читая его главы, я цеплялась за каждое слово, читала так много между строк его слов. И никогда еще я не испытывала такой гордости, когда мы закончили этот проект.

Внутри книги посвящение на первой странице застает меня врасплох, дыхание перехватывает в горле.

«Иногда путь наименьшего сопротивления — это не прямая линия. Это путь домой».

О, боже. Что… что это? Почему он прислал это? Боль — это клеймо, вонзившееся в мою плоть; она жжет до костей, лишая дыхания. Злодей, которым я была одержима в Вульф-Холле, был способен на что-то подобное. Он бы планировал это месяцами и гордился тем хаосом, который устроил с помощью такого жестокого подарка. Человек, в которого я влюбилась, никогда бы не сделал ничего столь злобного и подлого.

Рука на моей спине пугает меня, вырывая из моей нисходящей спирали. Рядом со мной стоит Элоди, излучая сочувствие.

— Извини, — говорит она. — Мы бы не принесли это, если бы знали, что это от него. Твой папа сказал, что тебе понравится. Я ничего не понимаю.

— Все в порядке. Может быть, он подумал, что это… не знаю. Может быть, он завернул не ту книгу или что-то в этом роде.

— Ты в порядке? — Кэрри обхватывает меня за плечи, притягивая к себе. Она просто пытается быть милой, но в данный момент я не могу выдержать физического контакта. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Не хочу, чтобы из-за меня суетились. Не могу вынести мысли о том, что все смотрят на меня, жалеют меня, знают, что мало того, что парень, которого я люблю, бросил меня, но теперь он, похоже, намерен мучить меня еще и издалека.

— Да. Извините, ребята. Честно говоря, я чувствую себя немного не в своей тарелке. Думаю, я просто пойду спать. Уверена, утром мне будет лучше.

Никто не останавливает меня, когда я встаю и ухожу. Стены прекрасной квартиры Дэша и Кэрри отзываются жалостью, пока я добираюсь до своей комнаты; к тому времени, как закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной, мое сердце бешено колотится, а по щекам текут реки слез.

Когда же перестанет быть так больно? Когда? Я не знаю, сколько еще я смогу выдержать. Потребовались недели, чтобы мое тело начало восстанавливаться после операции. Я все еще не достигла стопроцентного результата; прогресс был леденяще медленным и невероятно разочаровывающим, но, по крайней мере, я постепенно восстанавливаюсь. Рана, которую оставил Пакс, сегодня так же глубока и свежа, как и в тот момент, когда он ее нанес. Я все еще истекаю кровью. Все еще умираю от нее каждый день. Она будет гноиться и становиться все хуже, пока не уничтожит меня, я в этом уверена.

Оцепенев, находясь вне своего тела, я готовлюсь ко сну.

Умываю лицо.

Чищу зубы.

Заплетаю волосы в косы.

Я еще не успела переодеться в пижаму, когда раздается стук в дверь, за что я очень благодарна, когда открываю ее и обнаруживаю Рэна по другую сторону. Он выглядит немного огорченным, неловко потирая затылок.

— Привет, Пресли. Э-э…

Он протягивает мне книгу. Черная обложка. Золотое фольгированное теснение. Я оставила ее на диване. Я не хотела устраивать сцену, выбрасывая ее в мусорное ведро; это выглядело бы мелодраматично, и я не смогла бы сохранять хладнокровие, пока делала это. Я планировала взять её утром, пока никто не встал, и бросить в камин.

— Мне нужно извиниться, — вздохнув, говорит Рэн. — Элоди не знает, что я подменил подарок твоего отца на этот. Она бы никогда не позволила мне это сделать.

— Ты подменил его? Зачем?

Рэн был зол на Пакса больше, чем кто-либо другой, когда тот только уехал. Если бы мне сказали, что именно он так бурно отреагирует на бегство