Рапунцель в волчьей стае - Любовь Сергеевна Черникова

поздно отказаться от дурацкой идеи. Но нет! Мне необходимо сделать хоть что-то, чтобы показать, что я не беспомощное существо, судьбой которого может распоряжаться всякий, кто хоть немного сильнее!

Губы сжались плотнее, брови сдвинулись к переносице, и во взгляде появилась решимость. Что-то словно подтолкнуло меня изнутри. Зажав в кулак волосы, я вскочила и схватила с консоли ножницы. Слишком толстый пучок не поддался с первого раза, и я кромсала ножницами снова и снова!

— О, боже! — взвизгнула Евгения.

Увидев, что я творю, она, бледная как смерть замерла на пороге, прикрыв рот ладонью.

Метнув на нее сердитый взгляд, я перехватила волосы поудобнее и в последний раз нажала на кольца ножниц.

— Вера, нет! — Ко мне подскочила Рада с кое-как собранными под полотенце мокрыми волосами. Перехватила мою руку. В то же мгновение в салон ворвались охранники — двое с главного входа, и еще один — из двери, на которой было написано «Только для персонала», что стало для меня полной неожиданностью.

Не увидев никого постороннего, они застыли в нерешительности.

— Выйдите! — приказала Рада. И когда они не пошевелились, рявкнула строже: — ВЫЙДИТЕ! И никому ни слова!

Удивительно, но мордовороты повиновались и даже двери тихонечко притворили за собой.

— Вера, перестань, пожалуйста… — почти шепотом попросила подруга. — Ты меня пугаешь!

Я осторожно положила ножницы на консоль. А затем с интересом и страхом уставилась на безжизненные пряди, зажатые в кулаке. Они словно разом утратили свой золотой отблеск. Показались мне мертвыми…

Я брезгливо отбросила их на пол и отступила, глядя с ужасом.

Что же я наделала?

Что, если с такой желанной свободой, бездумно лишила себя любви и привязанности Яра?

Горькие слезы опалили щеки. Я беззвучно заплакала.

Рада тут же обняла меня, увлекая в отдел, где стояли ряды кресел с мойками.

— Зачем, Вера? — грустно спросила она.

— Это все они… Мои чертовы волосы! — всхлипывая, ответила я. — Ненавижу! Ненавижу…

Рада сильнее прижала меня к себе.

— Все уже сделано, — констатировала подруга. — Забудь и отпусти.

Только сейчас я заметила, что из ее ясных глаз струятся хрустальные слезы, и почувствовала себя виноватой.

— Рада, прости! Прости меня, пожалуйста! — Я прижала подругу крепче.

Ах, если бы только этого простого жеста было достаточно, чтобы загладить все, на что я ее обрекаю…

— Не бери в голову, я знаю, что поступаю правильно. Не спрашивай, почему. Все равно не смогу ответить. Просто знаю и все. Нужно поскорее привести тебя в порядок. Времени осталось очень мало, — добавила она, понизив голос, и покосилась на дверь для персонала.

Мы быстро умылись, а тихие, точно мыши, работницы салона уже успели навести в зале порядок. Мои пряди исчезли, и пол сиял первозданной чистотой. Ничто не напоминало о разыгравшейся здесь несколько минут назад драме.

— Позвольте, я займусь вашей прической, — тактично предложила Евгения.

Я кивнула и, стараясь не встречаться с ней взглядом, заползла в кресло.

— Простите, — шепнула, посчитав необходимым извиниться.

— Ничего. У нас и не такое бывает. Я все понимаю, — ответила парикмахер. — У вас пожелание прежнее?

— Да. Только сперва подровняйте мне волосы, пожалуйста. Не могу на себя такую смотреть.

Я виновато улыбнулась.

Покраска заняла бы чересчур много времени, которого у меня попросту не было. Так что радикально изменить цвет волос вряд ли получится.

Евгения кивнула и принялась за работу.

— Сначала я вас осветлю, потом сделаем плавный переход, чтобы выглядело естественно…

— Пожалуйста, сначала подравняйте! — перебила я ее.

Евгения стиснула плотнее губы, но спорить не стала. Недаром она работает в салоне подобного уровня. Так что совсем скоро у меня была аккуратная стрижка.

Голова казалась такой легкой, словно у меня там короткий ежик, но на поверку обкромсала я не так уж и много. Удалось сохранить длину примерно до лопаток. Я смотрела на отражение в зеркале с яркой подсветкой, привыкая к новой себе.

— Ну вот, я подготовлю примеры, и добавим подходящий тон, какой вы выберите, а после сделаем укладку. Ничего сложного — просто завьем утюжком от лица, и готово! Потом сможете легко повторить самостоятельно, — щебетала Евгения, снимая с меня пелерину. — Я пока подыщу примеры.

Кажется, мое смирное поведение настроило ее на благостный лад. Чего нельзя было сказать обо мне. Всю процедуру я сидела как на иголках. Внутренний таймер продолжал отсчитывать время…

— Да, конечно, — ответила я рассеянно. — Мне нужно отлучиться на минутку.

Я скосила взгляд в сторону уборной и выдавила из себя улыбку.

— Конечно-конечно. Сделать вам кофе?

— Да, пожалуйста. У вас есть… лавандовый раф?

Я полагала, что вряд ли стандартная кофемашина способна на подобные изыски.

— Не уверена, но мы что-нибудь придумаем. — Евгения профессионально улыбнулась, видимо старалась не провоцировать буйную клиентку.

Благодарно кивнув ей, я встала с кресла и сняла со специального крючка на консоли свою сумку. Не чувствуя под собой ног, я направилась в сторону туалета, напряженно глядя на Раду. Та сидела с каким-то составом на голове и безмятежно, конечно же только с виду, листала модный журнал. Ее мастер Мила журчала водой в закутке с раковинами.

Рада поднялась и на миг прикрыла глаза. А затем подняла руки, открытыми ладонями наружу, и в этот миг что-то изменилось. Словно какая-то невидимая волна разошлась во все стороны. У меня даже дыхание пресеклось, и голова закружилась.

Евгения, застыла, посреди пути к администратору, словно позабыв, зачем шла. Администратор остекленевшим взглядом таращилась в экран своего мобильного.

Рада на цыпочках подскочила ко мне и шепнула как-то сдавленно:

— Скорее, я долго не смогу отводить им глаза!

— Ты… что?!

— То! У меня тоже есть дар. Точнее, два. Они не вспомнят, что случилось за последние пару минут. Идем!

Я удивленно вытаращилась на подругу.

— Идем же!

Рада схватила меня за руку и потянула к двери с надписью «Только для персонала», по пути схватив со стеклянной витрины какой-то бутылек.

— Стой! Закрой глаза!

Я, все еще пребывая в шоке, выполнила ее приказ.

Рада опрыскала меня с ног до головы каким-то парфюмом, жутко тяжелым и определенно мужским.

— Зачем? — Я едва не задохнулась и зажала рот и нос рукой.

— Чтобы запах отбить. Забыла, что тебя будут искать оборотни?

Она толкнула дверь, за которой тоже стоял один из охранников — тот самый третий,