Глеб и Аврора. Брак по расчету - Олег Ростов

— А я и пользуюсь. И жене внимание уделяю. Или ты, дядя, что-то имеешь против Авроры?

— Ничего не имею против. Просто за такой красоткой нужно больше внимания, а то мало ли что.

— Ты уж договаривай, дядя.

— Мне нечего договаривать. Я вообще рад за вас обоих. Очень надеюсь, что вы проживёте долгую и счастливую жизнь. Детей нарожаете.

— Нарожаем, не беспокойся.

— Дай бог, племянник, дай бог.

Я когда слушала их, у меня от слов Петра Николаевича мороз по коже пошёл. И вдруг мне почему-то вспомнилось, что родной дядя Глеба погиб ещё совсем молодым, разбился на мотоцикле. А отец Глеба погиб чуть больше десяти лет назад. И погиб при странных обстоятельствах. Я это знала со слов мужа. Но тогда выяснить было ли это убийство или несчастный случай не смогли. Поэтому всё списали на случайность. А если это была не случайность? Если отца Глеба именно убили? И что, если Глеба тоже попытаются так же убить? Да, один раз моего мужа уже пытались убить, но тогда сразу узнали, кто за этим стоит и эти люди заплатили, очень жёстко. Дедушка с этим не церемонился. А вот с моим свёкром… Может не нашли потому, что это был кто-то из близких, из семьи? Одно дело внешний враг. Ты его знаешь. Но другое дело, когда твоим врагом становится кто-то из близких, тот, на кого и подумать не можешь? И что это за намёки дяди Глеба на меня и на нашу счастливую жизнь? Что он хотел этим сказать?

— Через неделю соберём совет директоров. — В это время продолжал Пётр Николаевич. — Там и будем решать, кто станет главой холдинга.

— А разве совет директоров решает такие вопросы?

— Конечно.

— Ошибаешься. Совет директоров решает такой вопрос, когда претендент не определён или когда глава холдинга становится не дееспособным, а наследник ещё слишком мал.

— Я думаю, что у нас нечто подобное. В конце концов, ты не можешь запретить собраться семье.

— Конечно не могу. Хорошо. Я соберу совет директоров.

Я видела, как глаза Петра Николаевича сверкнули злостью. Я ещё тогда не поняла, что сказал Глеб и почему на это так отреагировал его дядя. Позже я узнала, что тот, кто собирает совет директоров, в результате смерти главы, тот и является первым и главным претендентом на должность президента.

— А почему ты?

— А кто? Не ты же. Я это сделаю, как прямой наследник деда. Это будет правильно.

— Посмотрим. — Белозёрский-Кречетов отошёл от моего мужа.

Поздно вечером, когда мы с мужем остались одни в нашем крыле усадьбы, Глеб сел в кресло и устало закрыл глаза. Я подошла к нему и встала на колени рядом с ним. Положила голову ему на колени, обняв его.

— Ты устал?

— Есть немного. Больше морально, чем физически.

— Давай я тебе массаж сделаю?

— Давай.

Мы разделись с ним. Муж лёг на постель на живот. Я залезла на него и стала мять ему плечи, спину. Наклонялась и целовала его. Гладила ладошками, разгоняя кровь и вновь целовала. Потом стала тереться о его тело своим. Чувствовала, что напряжение у Глеба проходит, тело расслабляется.

— Я сейчас развернусь. — Сказал он. Я поднялась на коленях, и муж перевернулся на спину. Потом притянул меня к себе.

— Аврора, что ты делаешь?

— Хочу, чтобы ты расслабился.

— Расслабился? — Я ему кивнула и накрыла его губы своими. Мне очень сильно его хотелось. Хотела, чтобы он успокоился в моих объятиях, отдохнул. Что я ему ещё могла дать, кроме этого? Только свою любовь. Может это придаст ему больше сил. Хотела, чтобы он понимал, что я его надёжный тыл, чтобы он не волновался за меня, не переживал.

Мой лифчик полетел на пол, как и наше нижнее бельё. Мы целовались с ним, не размыкая наших уст. Волна жара, страсти накатывала на меня. Я уже больше ничего не хотела кроме Глеба. Я хотела его сейчас и всего, целиком. Он так и овладел мной или я им овладела сидя, как наездница. Он сжимал мои ягодицы, а я стонала от наслаждения, не переставая двигаться на муже, ощущая, как его член, заполнивший моё лоно, движется во мне. Его руки мяли, то мои ягодицы, то перемещались мне на грудь и сжимали её, ласкали мои соски, то он брал меня за талию, особенно в конце и давил на неё, стараясь насадить меня как можно глубже на свой «нефритовый» стержень. И с каждым разом мои движения всё убыстрялись. Наконец, я достигал верхней точки. Оргазм взорвался во мне как гейзер. У меня даже в глазах потемнело. Я бы, наверное, закричала. Вот только он мне не дал, резко за затылок притянул мою голову к себе, заставляя лечь ему на грудь и накрыл мои губы своими, не отпуская их до самого конца. И мой крик захлебнулся в моём муже. И ещё я чувствовала тепло, там внутри себя, поняла, что Глеб тоже достиг своей вершины блаженства. Мелькнула мысль, что мы не пользовались контрацептивом. Но она именно, что только мелькнула и пропала. Мне было всё равно. Пусть. Пусть это будет не один раз за сегодня. Пусть он всю меня наполнит собой, своим семенем. Пусть посеет во мне новую жизнь, взамен ушедшей. Любовь, нежность к нему переполняли меня.

Мы были словно одержимые. Сколько раз он брал меня, и я его, мы не считали. Моё бестыдство просто зашкаливало — позы, движения, слова. Его это подстёгивало ещё больше. В глазах мужа полыхал пожар. Он входил в меня то грубо, так как я просила его, сжимая мои бёдра или грудь. И моё лоно жадно принимало его плоть, я стонала, то просто замерев под ним, то сама помогала ему, двигаясь с Глебом в унисон. С наслаждением и благодарностью лизала и сосала его нефритовый стержень. Его семя было во мне — в лоне, во рту, на теле. Я давно уже познала вкус супруга, как и он мой. От грубости муж переходил к нежности, лаская меня, когда я в изнеможении расслабившись замирала на нашей постели. Его губы, руки, которые блуждали по моему телу, в котором не осталось для него неизвестных уголков и потаённых мест. Чуть отдохнув, мы начинали заново. Его