Это мгновение - К. С. Отем

Слово «счастлив» — мягко сказано, учитывая, что я чувствую, когда мы с Кайденом теперь вместе по-настоящему. Иногда по утрам я просыпаюсь первым и просто смотрю на него — провожу глазами по его телу, от изгибов бёдер до линии подбородка, поражённый тем, как же это невероятно — знать, что он мой. Одно его прикосновение разжигает во мне пожар, заставляет дрожать от силы желания. Это не просто физическое — это глубоко внутри.

Я провожу рукой по волосам, которые отросли длиннее, чем я обычно ношу, и подаюсь чуть вперёд на диване.

— Вообще-то, я хотел с тобой кое о чём поговорить, пока мы одни.

У меня в животе лёгкое волнение, и я тереблю пальцы на коленях.

— О чём ты думаешь, Джей? — спрашивает мама, наклоняясь вперёд, зеркаля мою позу.

Облизывая губы, я говорю:

— Ты думаешь, я всё это время ошибался? Что я просто наивный романтик, верящий, будто у каждого есть только одна настоящая любовь? Если честно, мне кажется, я перестал в это верить ещё несколько месяцев назад, но почему-то мне важно знать, что думаешь ты. Даже если раньше мы не сходились во мнениях, ты всегда была тем человеком, к которому я обращался за советом.

— Ах, я как раз думала, когда мы снова вернёмся к этому разговору, — задумчиво произносит она. — Ты ведь знаешь, я всегда верила, что наши сердца достаточно велики, чтобы любить не один раз. И я до сих пор не понимаю, откуда у тебя появилась эта идея — что у человека может быть только одна настоящая любовь. Но ты верил в это с тех пор, как я себя помню. Даже после того, как мы с твоим отцом развелись. Ты был так упрям, когда мы расстались — говорил, что, значит, мы и не любили друг друга по-настоящему, потому что настоящая любовь не заканчивается. Ты злился, когда я сказала, что сердце устроено иначе. Но ты тогда был ещё ребёнком, упрямым и с идеалами, и с возрастом ты только крепче в них уверился.

Мама откашливается и отводит взгляд — я прослеживаю его до фотографии Купера на стене. Сердце сжимается, и я отворачиваюсь.

— Когда ты встретил Купера, ты сказал мне, что он — тот самый. Твоя родственная душа. Я так надеялась, что ты был прав. Надеялась, что он останется рядом с тобой навсегда. А когда мы его потеряли... — её голос дрожит. — Моё сердце разрывалось от одной только мысли, что ты, возможно, больше никогда не сможешь открыться для любви.

Она садится рядом, кладёт руку мне на ногу.

— Мне хочется верить, что в итоге мы оба были неправы.

Я встречаюсь с ней взглядом и, наконец, произношу то, чего боялся сказать вслух.

— Я думаю, что влюблён в Кайдена. Но мне страшно.

Мамина рука мягко сжимает мою ногу.

— Чего ты боишься? — спрашивает она.

— А что, если любовь к нему означает, что я никогда по-настоящему не любил Купера? Меня мутит от одной этой мысли. А вдруг Кайден тоже каким-то образом исчезнет из моей жизни? Я не переживу этого.

Я уверен, что то, что чувствовал к Куперу, — это была любовь. Но в то же время то, что я испытываю к Кайдену, совсем иное. Это сильнее, глубже и охватывает меня целиком — самым лучшим из возможных способов. И всё же... оно заставляет сомневаться во всём, что я когда-либо считал правдой о любви.

Мама вздыхает и говорит:

— Мой милый маленький принц, у тебя всегда были немного сказочные представления о романтике. Но жизнь — это не сказка. Ты влюбляешься, и если повезёт — эта любовь длится всю жизнь. А если нет, ты находишь в себе силы влюбиться снова. И новая любовь не стирает старую. Напротив — она помогает тебе по-новому ценить то, что у тебя есть сейчас.

Мои руки лежат на коленях — беспокойные, сжимающиеся в кулаки, — и она берёт их в свои, обхватывает ладонями, продолжая:

— Ты любил Купера. И это не значит, что ты не можешь снова влюбиться. Я любила твоего отца. И люблю Дункана. Я любила их в разное время — и каждого по-своему. Любовь к Кайдену не отменяет твоей любви к Куперу.

По щекам текут слёзы. Я быстро моргаю, пытаясь их остановить — но они упрямо катятся дальше.

— Любовь — это не конечная, неосязаемая вещь, которую мы отдаём один раз и теряем навсегда. Она бесконечна, возобновляема и существует в изобилии. И да, это пугает, потому что мы не знаем, что ждёт нас за углом. Но ты не можешь позволить страху остановить себя.

Я сижу в тишине, переваривая её слова. Прокручиваю их в голове снова и снова, пока они не начинают складываться во что-то понятное, личное.

Мне не стыдно признать, что я был неправ — что мои старые убеждения были чем-то вроде сказки, которую я сам себе придумал. То, что говорит мама, — имеет смысл. Это чувство внутри меня — это любовь.

Любовь к Куперу — и любовь к Кайдену. Просто разная.

— Джейми? — мягко зовёт мама, вытирая слёзы с моих щёк.

— Я влюблён в Кайдена, — говорю я с полной уверенностью.

Она улыбается так широко, что мне становится тепло.

— Хочешь, чтобы я изобразила удивление? Я рада, что ты сам до этого дошёл.

— Спасибо, мама, за твои слова. Я просто... не хочу, чтобы кто-то когда-нибудь подумал, будто я не любил Купа. Потому что я любил. Очень. С Купером это было мягко, спокойно, уютно. А с Кайденом — всё дикое, неприрученное... и, чёрт, наверное, я правда безнадёжный романтик, да?

Мама смеётся и говорит:

— Может, тебе стоит рассказывать это не мне?

Она права. Мне нужно найти момент, когда я смогу сказать это ему. Возможно, мои взгляды на любовь изменились, но в душе я всё ещё романтик. А первый раз… должен быть особенным.

В этот момент открывается входная дверь, и через несколько мгновений в гостиную входят Кайден и Дункан — оба в красно-белых шапочках Санты. Кайден хмурится, и от этого я, как ни странно, люблю его ещё сильнее.

— Кто вообще ходит по магазинам за два дня до Рождества? Это ад, — бурчит он, указывая большим пальцем за спину, в