Академия Аркан - Элис Кова

— Настоящая или нет… многие задаются вопросами, — вновь вмешивается король. — Мой двор уже гудит, словно летнее поле, от разговоров о вас двоих, если только они не продолжают помешиваться на беглеце из Халазара.

— Этим сплетникам не мешало бы найти себе занятие, — бормочет Лея с явным отвращением. Она всё больше мне нравится.

— Я слышала эти слухи — о беглеце, — я пользуюсь шансом перевести разговор от нас с Каэлисом и показать, что упоминание беглеца меня не пугает. — В них есть хоть капля правды?

— Разумеется, нет, — фыркает король. — Никто не сбегал из Халазара.

— Но, отец… — пытается вставить Равин.

Король обрывает его:

— Никто не сбегает из Халазара. И если бы такое случилось, человек долго бы не прожил. — Он говорит так, словно пытается навязать свою волю самой реальности. Но в этот раз эта реальность играет мне на руку, и я молчу. — Куда опаснее для меня то, что знать сомневаются в искренности вашей помолвки.

Так много о попытке увести разговор…

— Пусть сомневаются, — Каэлис лениво отмахивается. — Я продолжу отправлять в их кланы одарённых арканистов, и это заткнёт им рты. О моих делах им волноваться не стоит.

— Ты второй в очереди к трону, — жёстко произносит король.

— Лишь до тех пор, пока Лея не родит наследника, — отвечает Каэлис, наклоняя голову в сторону брата. — Кстати, как с этим дела? Что, уже два года прошло? Не говори мне, что ты… недостаточно хорош, братец.

Челюсть Равина ходит ходуном от сжатых зубов.

— Наследие — это одно, но есть ещё вопрос о возможности возвращения клана. Это изменит баланс сил, — произносит король. Нет ничего страшнее для всех Орикалисов, чем мысль о новой Резне Кланов. Последняя война между ними разорвала землю и её народ. — А потому знать сомневается: как последняя наследница клана может любить человека, который перебил всех её родичей?

— Отец, — Каэлис едва выдавливает слово сквозь стиснутые зубы. Его рука сжимается в кулак вокруг ножа, словно ему стоит лишь секунды, чтобы всадить его в шею собственного отца за одно упоминание Клана Отшельника.

Я вмешиваюсь прежде, чем Каэлис успеет сказать или сделать что-то, что только усугубит положение:

— Что мне нужно сделать, чтобы убедить их в искренности моей любви к принцу и в том, что ни я, ни Клан Отшельника никогда не станем угрозой для других кланов?

— Думаю, то, чего жаждет мой двор, чтобы унять свои сплетни, — это доказательство этой тайной романтической связи, — задумчиво произносит король Нэйтор. — Доказательство того, что ты слишком занята ролью хорошей жены моему сыну, чтобы представлять угрозу балансу власти.

— И каким же образом мы можем им это доказать? — я изо всех сил надеюсь, что он не предложит прямо сейчас поклясться друг другу и скрепить союз Четвёркой Жезлов.

— Многим кажется весьма странным, что вы проводите так мало времени вместе. Для пары, столь безумно влюблённой, и для мужчины столь ревностно защищающего, как мой сын, все ожидали бы, что ты уже стала неотъемлемой частью его покоев.

— Ну, тогда… — Каэлис поворачивается ко мне с тёплой улыбкой. Его пальцы нежно ложатся на тыльную сторону моей ладони. Движения его расслаблены, будто секунду назад он и не был готов кого-то заколоть. — Думаю, пора им сказать.

Я лишь улыбаюсь и киваю, молясь, чтобы он понимал, что, во имя Четырёх Мастей, делает. Каэлис обращается к отцу:

— Эти приготовления давно ведутся. Просто потребовалось время, чтобы привести мои покои в порядок для дамы вроде Клары. Большая их часть была пыльной и запущенной от долгого запустения. Я не мог позволить, чтобы моя будущая жена увидела что-то меньшее, чем совершенство.

Лицо Равина мрачнеет в недоверчивую тень; он явно не верит ни единому слову.

— Вот как? — король Нэйтор приподнимает брови.

— Именно так, — настаивает Каэлис. — Она сможет переселиться уже сегодня.

— Превосходно. — Король переводит взгляд на Равина. — Ты ведь согласен?

— Разумеется, — мрачно отвечает первородный принц.

Оставшуюся часть трапезы мы доедаем быстро и почти в тишине. Когда король поднимается, весь зал замирает. Ему отвечают поклонами и салютами. Вслед за ним уходят Равин и Лея. Мы с Каэлисом остаёмся стоять вдвоём во главе стола.

— Я переезжаю к тебе? — шепчу я, едва король исчезает из зала.

— Либо это, либо Халазар, — безжизненно отвечает он.

— Знаешь, бывают моменты, когда я могла бы и Халазар предпочесть, — бормочу я.

— Ранишь меня.

— Просто хочу держать тебя в тонусе.

В его глазах вспыхивает искра веселья. Но быстро угасает, когда до него доходит то же, что и до меня: нам действительно предстоит жить вместе.

— Иди в свою комнату и собери самое необходимое, что хочешь забрать сама, — инструктирует Каэлис. — Остальное перенесут слуги.

Неохотно я отрываюсь и направляюсь к общежитию. С каждым шагом думаю о том, что это значит для меня как для ученицы. Те крохи свободы, которые я с таким трудом выцарапала, исчезнут. Я не смогу по вечерам выбираться к друзьям, когда буду буквально под носом у Каэлиса… Но я заставляю себя выглядеть довольной — выглядеть женщиной, почти получившей благословение короля и чьё чело предназначено для короны.

И вот, со вздохом я открываю дверь в свою спальню — или в то, что ею было.

Я ожидала пустоты. Я не заметила, чтобы Алор покидала ужин. Хотя, если честно, я не особо следила за теми, кто не сидел за высоким столом. Она вальяжно раскинулась на своей постели поверх покрывал и в уже залеченной руке лениво вертит кинжал — тот самый, с которым спит каждую ночь.

Её глаза остры, как его лезвие.

— Скажи-ка… Как получилось, что ты, первогодка, которая по правилам может владеть только первыми пятью картами масти, смогла использовать Десятку?

Глава 39

— Я не понимаю, о чём ты, — бросаю я ей недоумённый взгляд, подходя к шкафу и беря сумку. Одежду пусть заберут слуги — она всё равно не моя. Всё ценное у меня в столе.

— Я видела, — её тело замирает. — Ты уничтожила мою карту прежде, чем она успела обернуться.

Я только хмыкаю, совсем не желая сейчас в это ввязываться:

— Кажется, я использовала два Туза и Пятёрку Монет.

— Думаешь, я идиотка? — голос Алор трескается, срывая её благопристойность. — Я знаю, как выглядит магия Монет. Я знаю ритм карт. И пятёрка, даже с Тузами, не способна на то, что ты сотворила.

— Думаю, у тебя был долгий день. И… прости насчёт руки, — мягко добавляю я и продолжаю складывать в сумку вещи из стола, хотя пальцы остаются готовы в любой миг