Сошествие в Аид - Хейзел Райли

— Нам пора, — разрезает тишину он, глядя куда-то за моё плечо. — Кажется, Гермес нас зовёт.

Я прячу разочарование. Мне нравится этот запах соли, нравится сидеть у него на бёдрах, пока вода лижет нас, пропитывая кожу Хайдеса морем и солнцем. Я бы склонилась и поцеловала его плечо, слизав вкус солнца и моря. Но киваю и ограничиваюсь лёгким поцелуем в шрам, что тянется у него по щеке.

Хайдес замирает — удивлён.

— Ты промахнулась. Мои губы здесь, — показывает.

Я резко выскальзываю из его рук. Он всё ещё поддевает меня шуточками, пока мы выходим на песок. Подбираем мою накидку и многострадальный тюбик, выжатый до последней капли, и идём к остальным. Афины уже след простыл. Гермес и Афродита собирают вещи, включая шезлонги.

Аполлон наблюдает, ничего не делая. Его взгляд цепляется за беззаботное выражение Хайдеса, потом — за меня. Когда опускается ниже, кадык у него резко дёргается, и он, развернувшись на каблуках, уходит. Гермес дважды окликает — потом посылает его к чёрту.

Хайдес перехватывает шезлонг у Афродиты, и мы поднимаемся по тропинке сквозь зелень. Гермес сопровождает путь своими бессмысленными монологами и прощается репликой: «Надеюсь, защита сработала и мои соски опять не сгорели, как обычно».

Афродита всё ещё хихикает, закрывая за собой дверь комнаты.

Хайдес доводит меня до моей. Я знаю, что его комната — прямо напротив, но он только прислоняется к стене в коридоре, скрестив руки на груди, и наблюдает, как я нажимаю ручку и шагаю внутрь. Кивает — мол, до встречи. Я прижимаюсь спиной к стене, сердце колотится так, будто выпрыгнет, и мне отчаянно нужна ванна — залечь в неё и уснуть.

Проходит несколько секунд — в дверь стучат. Я колеблюсь, думая, что это Хайдес что-то забыл. Но на пороге — девушка. Чёрное каре с прямой чёлкой. Ниже меня ростом. Немного похожа на эльфа — кошачьи глаза, задранный нос.

— Привет, помочь чем-то? — первой спрашиваю я.

Она долго меня изучает, потом усмехается себе под нос:

— Значит, ты Хейвен.

— А ты…?

— Минта.

Я морщу лоб, не заботясь о вежливости:

— Минта?

Минта усмехается уже в голос, хотя ничуть не выглядит развеселённой. Берёт прядь моих мокрых волос и отпускает:

— Может, ты знаешь меня как Вайолет. Теперь я Минта, так что запомни.

У меня отвисает челюсть — реакция настолько неприкрытая, что теперь она смеётся по-настоящему. Смех у неё звонкий, лёгкий.

— Вайолет? Та самая Вайолет, которая…

— …с Аполлоном? Та самая стерва, влюбившаяся в брата. Да, это я. Как там Йель? Давно не заходила. Немного скучаю.

Говорит, будто мы сто лет подруги. И есть в её взгляде что-то, отчего мне не по себе. Как будто у неё в голове шарики за ролики. Впрочем, кто ещё менял бы имя с Вайолет на Минту?

— Почему ты ушла? Что ты здесь делаешь? И зачем менять имя? — вываливаю пулемётом.

Черты её милого лица каменеют. Она отступает на шаг и смотрит куда-то в конец коридора:

— Хотела бы сказать, что вопросов слишком много и ответ на них займёт кучу времени. Но правда одна и простая: Хайдес Лайвли. Источник почти всех моих бед.

— С чего это он…

Минта перебивает:

— Ты уже была на их частном пляже с Хайдесом? Типично. Наверняка играл с тобой в воде. И намазывал крем, да? Он всегда так делает. Запоминай дальше: следующий шаг — затащит смотреть рассвет. Поверь, он попросит.

Я научилась не верить людям с порога. И, особенно, дважды думать, прежде чем обвинять Хайдеса, не выслушав его самого. Но насчёт пляжа она права. Значит, водил и её?

Минта пользуется моей паузой, подаётся ближе и встаёт на носочки к моему уху:

— Хайдес — тот тип, о котором молишь Бога, чтобы однажды был твоим. Так ведь? Конечно так. Тот, кто говорит, что не знает, что такое любовь, — и одновременно обнадёживает жестами, будто знает это чертовски хорошо. А стоит тебе довериться — его уже нет. Их имена — просто имена, Хейвен. Но быть с Хайдесом — это и правда болезненное и неизбежное сошествие в Аид.

Глава 29

Игра королевы и короля червей

Олимп — самая высокая гора Греции. Древние греки считали его обителью богов. Его вершины, высочайшая из которых — Митикас (2917 метров), часто скрывались в облаках, и люди верили, что именно они закрывают собой богов.

Я погружаюсь в ванну так глубоко, что над водой торчит только нос, когда кто-то стучит в дверь моей комнаты. Вздыхаю, пуская на поверхности мыльные пузырьки. Надеюсь, это не снова Минта, то есть Вайолет. И ещё меньше хочу видеть Хайдеса, потому что после всего, что Минта рассказала мне о нём, у меня одно желание — отвесить ему пощёчину. Нет, если честно, я не хочу причинять ему боль. Просто я ревную. Отвратительно, до тошноты. Мне не нравится быть одной из многих, а ещё меньше — когда из меня делают дуру.

Кто бы там ни был, он явно настойчив. Стук не прекращается, и я, закутавшись в мягкий белый халат, открываю дверь.

Гермес привалился к косяку. Светлые кудри идеально растрёпаны. На нём ярко-жёлтый костюм, укороченный пиджак и… без рубашки, так что узкая полоска кожи на животе остаётся открытой. Голубые глаза подчёркнуты сияющими тенями, на губах блестит прозрачный глянец.

Увидев, что под халатом у меня ничего нет, он ухмыляется:

— Добрый вечер, Маленький Рай. Какие божьи дары ты там прячешь?

— Зачем ты здесь? — обрываю я.

Не дожидаясь приглашения, он протискивается в комнату. В руках у него серебристая сумка, которую он ставит на кровать.

— Принёс тебе платье для бала. И свои таланты визажиста— накрасить тебя.

Он даже не дал мне возразить. Молнию — вниз, и из чехла выскальзывает красное, сияющее платье. Я замираю. Лиф в форме сердца, плотно сидящий, как корсет. От талии — пышная юбка, прямо царская. Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Лучше даже тех, на которые в кино смотришь с мечтательными глазами.

— Оно… — заикаюсь. — Великолепно. Гермес, зачем ты это сделал?

Он пожимает плечами, будто подарил мне леденец.

— Когда ты нашла приглашение при нас, я понял: ты без понятия, в чём туда идти. Вот и купил.

Глаза предательски наполняются слезами. Я бросаюсь ему на шею — так неожиданно, что он чуть не теряет равновесие, но быстро восстанавливается. Поглаживает