Сошествие в Аид - Хейзел Райли

— И вам доброе утро, дети, — отвечает Кронос. — Будем вежливы, воздержимся от греческого: наша гостья его не знает.

— Доброе утро, — говорю я, вскинув подбородок и изобразив уверенность. — Спасибо за приглашение.

Рея отходит от колонны и величаво спускается по ступеням. Под солнцем она словно сама богиня. Останавливается передо мной, нависая надо мной. Я не низкая, но рядом с ней чувствую себя карлицей. Она берёт моё лицо в ладони, заглядывает прямо в глаза. В её доброжелательности есть что-то странное.

— Добро пожаловать, Хейвен. Мы рады познакомиться и видеть тебя нашей гостьей. — Она целует меня в лоб и отступает.

Я теряюсь. Рея Лайвли только что поцеловала меня в лоб. Надеюсь, Кронос тактильной частью церемонии не вдохновится.

К счастью, он остаётся на месте. Лишь указывает рукой на дом:

— Хайдес, покажи Хейвен её комнату. Всё подготовила Рея — надеюсь, ей понравится.

Хайдес кивает и слегка подталкивает меня вперёд. Мы заходим первыми, следом остальные.

И если фасад виллы впечатлил меня, то интерьер готов добить окончательно. Деньги творят чудеса. Роскошь, доступная лишь избранным. Я даже чувствую укол зависти: у них есть всё, чего у меня никогда не будет.

Внутри — современный стиль с древними акцентами. Чёрное, белое и серое царят в мебели. Цвета разбавляют только вазы с цветами в углах. Гостиная настолько огромная, что я не вижу её конца. Плазма, белые кожаные диваны, хрустальные люстры, сияющие под потолком.

Мои кеды скользят по полу, инкрустированному узорами из чёрного, серого и золотого. Хайдес ведёт меня наверх. Лестница мраморная, белая, с прожилками тёмно-зелёного, почти чёрного цвета, ограждена позолоченным перилами с завитками. Я задираю голову и любуюсь узором ступеней, уходящих выше.

Мы поднимаемся на самый верхний этаж. Аполлон исчезает в первой справа комнате. Афродита — в соседней, слева. Гермес машет:

— Увидимся на пляже.

И скрывается за дверью. Последней уходит Афина.

Я и Хайдес доходим до конца коридора. Там две двери, одна напротив другой. Он открывает левую и жестом приглашает меня войти.

Я бросаю чемодан и обхожу комнату по кругу, не веря глазам.

— Эта спальня размером с мою старую квартиру, — шепчу.

— Тут ещё и ванная есть.

— Тогда она больше моей квартиры. — Слышу его тихий смех.

Тема та же: мрамор, прожилки, белое, чёрное и золото. В центре — огромная кровать, напротив — книжный шкаф, ломящийся от томов. Я беру один, открываю — и тут же закрываю: греческий. Две тумбочки, шкаф для одежды, дверь в ванную и выход на террасу.

Выхожу на террасу, за мной тенью — Хайдес. Невысокая белая стенка с привычными греческими колоннами, вид на кусок пляжа, всё утопает в зелени. Отсюда видно всё, а вот меня — нет. Я почти уверена.

— Начинаю волноваться, знаешь? — говорит Хайдес, снова надев чёрные очки. — Обычно тебя не заткнёшь и пистолетом у виска. А с тех пор, как мы приехали, ты подозрительно тихая.

— У меня просто нет слов. Здесь всё… так… — Хочется сказать «красиво», но в этом месте это прозвучало бы как оскорбление.

Глаза Хайдеса на мне, прищуренные, задумчивые.

— Понимаю, — кивает. — Ни одно прилагательное не справится с чем-то настолько прекрасным.

— Ага.

Он подходит вплотную, наши руки касаются. Поддевает пальцем бретельку моей белой майки и играет ею, не опуская.

— Мы с остальными — на пляж. До бала есть время. Спустишься по вон тем ступенькам и выйдешь на тропу.

Следую его взгляду: в конце балкончика проём в стенке и мраморная лесенка. Я не отвечаю — меня всё ещё штормит от увиденного.

Как будто нарочно, он прижимается ко мне корпусом, выводит прядь из-за уха, даёт ей упасть на лицо — и так на неё смотрит, что тишину прерывает хруст моего глотка. Хайдес улыбается:

— Пляж частный. Открыт только для нас, — шепчет. Потом разворачивается и уходит.

Я перевожу взгляд на тележку с неприличным количеством еды. Потом — на время в телефоне. И, наконец, на балкончик.

Я уже успела принять быстрый душ, надела купальник и накинула белую накидку. Пяточкой отбиваю ритм по полу, сомневаясь. Чем дольше я здесь, тем сильнее тянет домой. Но выбирать между одиночеством в комнате и Лайвли на пляже — выберу второе. По крайней мере, там я знаю, чего ждать.

Перед тем как выйти, ещё раз набираю Ньюта. Утром он так и не попрощался. Пожелали хорошего полёта только Лиам, Перси и Джек, которая до сих пор едва может смотреть на меня, не вспоминая мои сиськи. Три гудка — и сброс. Кладу телефон в рюкзак и уговариваю себя не принимать близко к сердцу.

Мы пережили слишком многое и переругались тысячу раз. Мы выросли вместе — не в бытовом, а в самом настоящем смысле. Мы были друг другу за родителей, пока папа пахал смена за сменой. Переживём и это.

Сейчас три часа декабрьского дня, но тепло по-летнему. Солнце ещё высоко и греет макушку, пока я пробираюсь сквозь зелень по тропе к пляжу.

Они уже там. Гермес и Афродита лежат на шезлонгах в купальниках и думают только о загаре. Афина читает у кромки воды, бледная, до прозрачности худая, в винтажном купальнике. И ещё двое играют в волейбол метрах в двадцати от неё. Хайдес и Аполлон.

Стоит мне сфокусироваться на них — сердце делает мёртвую петлю. Со стороны трудно сказать, кто красивее. Да и выбирать между ними бессмысленно. Оба в бермудах, тела рельефные, блестят от пота. Перекидывают мяч легко и точно, не давая ему упасть. У Аполлона длинные волосы распущены и, кажется, мокрые от моря — дикость в придачу. Хайдес тоже взъерошен, но двигается более изящно.

Они меня не замечают, и я дохожу до Гермеса с Афродитой. Между шезлонгами — столик и поднос со свежими нарезанными фруктами.

— Привет, Маленький рай, — кивает он.

В отличие от братьев, он совсем не накачан. Кожа розовая, из тех, что быстро горят, и небольшой животик.

Он освобождает мне место, похлопывает — садись. Я послушно устраиваюсь, повернувшись спиной к морю, чтобы не залипать на двух Лайвли.

— Тебе бы намазаться кремом, Хейвен, — оценивает он мои голые руки. — Можешь попросить Хайдеса.

— Лучше сгорю, — закатываю глаза.

Гермес откручивает крышку тюбика и начинает намазывать грудь щедрыми порциями. Особенно тщательно — соски. Ловит мой взгляд и моментально переходит в оборону:

— У меня соски нежные. Сильно обгорают.

Я переглядываюсь с Афродитой; она качает головой, смеясь. Такая красивая — с длинной косой, что