Гордые души - Анна Рома

Я нажала на звонок, прошло около трех минут, дверь открылась.

Молодая девушка приблизительно моего роста оказалась худощавого телосложения с голубыми глазами и темно-русыми волосами, заплетенными в косу. На ней были джинсовые шорты и майка-топ, а на шее кулон с зеленым камнем.

– Чем могу помочь? – сложив руки на груди, оперившись о дверной косяк, спросила она.

– Вы мама Эйми Джонс?

– А, это вы, – отталкиваясь от косяка, пропустила меня внутрь, разглядывая со всех сторон. – Чай или кофе?

Предложила она, пытаясь быть гостеприимной, проводя меня на кухню.

– Ваша мама умерла, и сегодня были похороны, но вы сказали, что заняты работой, поэтому не сможете прийти, – поставила я сумку с грохотом на стол, разворачиваясь к ней лицом.

– Так и есть, я работаю.

Я вздернула бровь, не увидев подтверждения словам. Она указала на открытый ноутбук на столе.

– Удаленная работа, слышала о таком? – склонила голову вбок.

Прослеживалась ложь в ее словах, но мне не было до этого дела. Она была наглой и дерзкой особой, значит, с ней нужно было разговаривать на ее языке, не применяя вежливость.

– Призывать тебя к состраданию не входит в мои планы, потому что я вижу, что ты не обладаешь этим качеством, – сказала я, огибая стол медленными шагами, экран ноутбука был отключен.

– Наверное, моя мамочка пожаловалась, рассказывая, какая у нее плохая дочь, – она бросала мне вызов, выплевывая каждое слово.

– Эмма тебя любила и ждала, прощая все проступки, но я рада, ведь ты знаешь, что означает быть плохой дочерью, – дойдя до столешницы, заметила ножи в подставке.

– Если ты пришла оскорблять меня, тогда убирайся из моего дома, – огрызнулась она.

– Когда ты заберешь Эйми? – спросила я, но уже знала ответ.

Я всегда его знала, с момента доверия грязной правды, которую рассказала Эмма.

– Что, чужие дети в тягость? – ухмылку, что не сходила с ее лица, хотелось запечатлеть навечно, разрезав ей рот до ушей.

– Она твоя дочь, – спокойно ответила я, взяв нож из подставки, рассматривая пригодность лезвия.

– Которую я не хотела, – развела она руками, словно мы разговаривали о домашнем питомце. – Ты должна меня понять, как женщина. Чтобы устроить личную жизнь не среднего достатка, нужно быть не только красивой, но и свободной. Ребенок – минус балл к успешной жизни.

– Ты же понимаешь, что ее заберут в детский дом? – приблизившись к ней, заглядывала в ее голубые глаза, в которых не было ничего, только пустота.

– Отлично, это лучший вариант, чем быть на улице.

Я воткнула нож между ее пальцами, слегка задев фалангу. Девушка дернулась, испугавшись моего движения, замерев на месте и зажмурив глаза.

– Если я увижу тебя еще хоть раз в своей жизни, мне будет сложно промахнуться, – прошипела я ей в лицо, разворачиваясь, забирая сумку. – Только ради Эммы сегодня ты осталась живой. Твоя мама снова тебя спасла, ведь так поступают матери, защищают своих детей.

Вернувшись в дом, я была полностью сбита с толку, не понимая, что делать с Эйми.

Прошла мимо зала, где ребенок играл с Розабеллой и Ясминой, показывая предметы, повторяя за ними слова. Девочка уже хорошо умела ходить без поддержки, переступать мелкие препятствия и обходить большие. Она была сладким ребенком и быстро училась новому.

Поднялась по лестнице в комнату, чтобы переодеться и смыть с себя траур. Открывая дверь в комнату, я застыла в дверях.

Кристиано стоял ко мне спиной по центру нашей комнаты с закатанными рукавами до локтей. Вместе с отцом собирал детскую кроватку. Обернувшись на меня, выпрямился, проверяя на устойчивость собранную конструкцию.

Наши взгляды с Алдо встретились, и он улыбнулся. Мои ноги словно были припечатаны к полу, а дыхание перехватило от нахлынувших чувств из-за картины, которая предстала перед глазами.

– Мы почти закончили, – сказал Алдо, откладывая инструкцию. – Надеюсь, ты не будешь против, что мы выбрали ее без тебя.

Мне, наконец, хватило сил переступить порог, чтобы лучше рассмотреть детскую кровать. Желтые подушки расположились по обе стороны, одеяло и простынь украшенны зверушками. Сама кровать была классической, без излишеств с опускающимися перегородками.

– Она очень красивая, – касаясь деревянной звездочки на боковой части, ответила я.

«Она обожает печенья в форме звездочек».

В этот день я впервые узнала об Эйми. Мое сердце сжалось до боли. Прокручивая фразу в голове, отступила назад, поймав обеспокоенный взгляд Кристиано.

– Оставлю вас наедине, – обходя меня, едва заметно касаясь плеча, сказал Алдо.

– Алдо! – окликнула я его, разворачиваясь, мужчина обернулся. – Есть какие-нибудь новости?

Я доверяла Кристиано и знала, что если бы была важная информация, он поделился бы со мной, но муж был слишком осторожен, касательно информации, ожидая правильного момента, чтобы не травмировать меня еще больше.

– Мы посадили нашего человека в кресло мэра, теперь даже полиция будет играть по нашим правилам.

Новость, которая не вызвала у меня никаких эмоций. Канада всегда оставалась под влиянием Ндрангеты, что касалось Торонто, мы просто выкорчевали гнилое дерево, посадив на его место молодое, скоро оно даст свои поды.

Сжав губы, опустила взгляд, снова посмотрев на детскую кровать.

– Как прошла встреча? – спросил меня Кристиано, заключая в объятия, целуя в шею.

– Она отказалась от Эйми, – развернулась я к нему лицом, встречаясь с его спокойным взглядом. – Ты знал?

Кристиано очень осторожный человек, принимая на работу людей, проверяет не только личное досье, но и круг приближенных лиц, чтобы избежать проблем. Я должна была принять это во внимание, мой муж будет всегда на шаг впереди, но побеждать буду я.

Этот факт никак меня не задел, стоило учитывать, что мы не соперники друг другу. Мы семья. Напротив, нужно было отдать должное терпению Кристиано и принять во внимание, что он позволял мне быть там, где опасно, решать вопросы лично, не опережая события, ожидая моей точки зрения.

– Предполагал, но у меня были надежды, что она появится на прощании, – он провел ладонью по моим волосам.

– Эмма говорила, что не живет в квартире, потому что там живет ее дочь, но она в абсолютно другом квартале, – я нахмурилась, совершенно не желая разгадывать несостыковки.

– Она жила там какое-то время, пока не познакомилась с главврачом больницы. Они встречаются около двух месяцев, примерно столько же мать Эйми сдает квартиру.

Я отстранилась, усаживаясь на край кровати, закрывая лицо руками, полностью разбитая происходящим. Кристиано молча сел рядом, прижимая меня к себе, и я положила голову на его плечо.

– Я просто не могу позволить, чтобы она попала в детский дом, – уставившись в стену, принимала самые важные решения. – Нет, я не хочу