По праву крови - Ксения Родионова

— О чём ты говоришь? — мой голос прозвучал хрипло. Тень за спиной Чана на стене изогнулась и пошевелилась, живя своей жизнью. — У меня здесь нет хозяев.

Но Чан лишь покачал головой, с отвращением глядя на мои дёргающиеся пальцы.

— Играй по их правилам, Кирон. Пока они тебе это позволяют.

Он повернулся, толкнул дверь в кабинет Гловера и скрылся за ней, оставив меня одного в длинном, пустом коридоре.

Тик становился неконтролируемым. Палец дёргался, стирая, стирая, стирая невидимую грязь с воздуха. Хищники побольше. Правила. Хозяева.

Дорога на прииски была долгой и унылой. Чем дальше на север, тем больше уступала дорога разбитой грунтовке, а потом и вовсе исчезла, сменившись грязью. Пейзаж за окном инквизиторского экипажа медленно умирал, превращаясь в голые, продуваемые ветрами и запорошенные снегом холмы.

Прииски отравляли жизнь вокруг, так как этереит одновременно находился в двух мирах. Эти месторождения появились во времена катаклизма, когда разрывы были повсюду. Возле них земля и превратилась в эти кристаллизованные язвы, которые, по счастливой случайности имели свойство удерживать осколки источников внутри.

Огромная, зияющая рана, уходящая вглубь, окружённая грудой выброшенной породы и уродливыми конструкциями деревянных вышек, желобов и насосных станций. Воздух дрожал от постоянного, низкого гула машин и был пропитан едкой, металлической пылью, которая въедалась в лёгкие и скрипела на зубах. Этереит. Он был повсюду — не только в недрах. Он проступал на поверхности блёклыми, переливчатыми прожилками в камне, мерцая тусклым, больным светом, словно гниющее дерево, покрытое фосфоресцирующим грибком. Он завлекал вглубь. Я чувствовал его тихий, навязчивый зов, шёпот из самой толщи земли.

Меня встретил начальник охраны прииска — дородный, обветренный мужик с признаками хронической усталости на лице. Он отсалютовал с механической точностью привычки.

— Капитан Кирон. Вас ожидали, — его налитые кровью глаза скользнули по мне, задержался на моих непроизвольно дёргающихся пальцах. — Носите здесь перчатки, а то кожа быстро обветрится.

Он покивал, прикидывая, что делать с ещё одной напастью, сброшенной на его голову командованием.

Энтузиазма, разумеется, не было. Здесь его не было ни у кого. Люди двигались по территории с поникшими плечами, их движения были выверены и экономичны, будто они старались лишний раз не потревожить враждебную землю под ногами.

Мне выделили комнату. Если это можно было назвать комнатой. Это была будка на одной из вышек, предназначенная для надзирателей. Тесное, продуваемое насквозь помещение с заскорузлым деревянным полом, заледеневшим окошком и железной печкой-буржуйкой. В углу стояла походная койка с тонким матрасом. Повсюду лежала въевшаяся пыль от разработок.

Я бросил свой вещмешок на пол. Он приземлился с глухим стуком, и по дереву от точки удара тут же побежала сеть чёрных, маслянистых трещин. Реальность и здесь не выдерживала моего присутствия.

Я подошёл к окну. Отсюда открывался вид на всю панораму этого тоскливого места. Глубокий карьер, где люди копошились, как муравьи. Тёмные, как глазницы, входы в шахты. И над всем этим — блёклое, низкое небо, в котором не было солнца. Его не пропускали плотные серые тучи.

(Здесь… тихо. Никто не помешает. Можно… поиграть.)

33. Разведка

Я вернулся со своей сторожевой смены под утро. Хижина успела остыть, видимо, Анна не просыпалась ночью, чтобы подтопить печь. Я сразу же закинул полешек и пустил искру в топку. Анна свернулась под одеялом. Пыльная наглая морда кота уткнулась ей в затылок, пока его мохнатая тушка занимала почти всё пространство подушки.

— Ну, ты и наглец, — я потрепал его за ухом.

Анна приоткрыла глаза.

— Привет.

— Не хотел тебя будить.

Я заправил тёмную прядь ей за ухо.

— Всё спокойно?

Кивнул, потом спросил:

— Завтракать будешь?

Она села и потянулась. Хотелось обнять, сдержался.

Пока Анна умывалась, я поджарил в масле с травами хлеб, уже слегка заветренный, чтобы есть его просто так, нарезал мягкий сыр и вяленые томаты, поставил вариться кофе. Анна вернулась, всё ещё сонно потирая глаза. Пока она натягивала тёплый свитер, я с удовольствием отметил, что её болезненная худоба прошла и стали возвращаться здоровые формы, на которых мягко лежало свободное платье.

— Выспалась?

Она устроилась на диване и глянула в окошко прямо над ним. На подоконнике снаружи намело снега.

— Не-а. Читала допоздна.

Она широко зевнула. Я поставил скромный завтрак на стол и устроился рядом, оставляя небольшую дистанцию между нами.

— Какие планы на сегодня?

— Ирен просила помочь с лекарствами.

Мы позавтракали, беседуя о всяких мелочах и книге, которую я притащил с места передачи планов. Оказалось, то была третья часть какого-то многотомника про различных музыкантов, их творчество и жанровые особенности. После Анна убрала со стола. Я умылся и завалился на диван подремать пару часов. К моему удивлению, Анна устроилась у меня за спиной и осторожно, будто боялась сама себя спугнуть обвила меня рукой. Я прижал её ладонь к груди, не веря в реальность происходящего. Когда-то я принимал всё как должное, теперь — это самое ценное, то, что имело смысл.

Проснулся уже в одиночестве, наскоро перекусил и проверил, что нужно отремонтировать в хижине. Подтянул и смазал петли на двери, подогнал оконные рамы, покосившиеся за последние несколько недель от перепадов температуры за этим самым окном. К вечеру отправился в лазарет встретить Анну. К тому же, в общем доме намечалось собрание. Вроде бы вернулись ребята Оскара с новостями.

Ветер бросал в лицо горсти снежинок, в какую бы сторону я ни повернул. Я добрался до крыльца в общий дом весь запорошенный, стряхнул с волос и воротника подтаявшие комья, прежде чем войти. Внутри тихо. Ирен разбирала бумажки у себя за столом. Лампа жёлтым пятном выхватывала круг на столе, всё остальное дремало в полутьме.

— Привет, Кайд, — быстро глянув на меня, поприветствовала Ирен. — Анна уже ушла. Кажется, с Мией.

— С Мией? И давно они общаются?

— Да порядком уже, — Ирен оторвалась от бумаг и более внимательно посмотрела на меня. — Боишься, что Мия выболтает чего лишнего?

— Просто, странно. Не думал, что эти двое найдут общий язык.

— Вот в этом как раз ничего удивительного нет.

В мастерской Мии как всегда жарко. Анна забралась с ногами в видавшее виды кресло, скинула ботинки на пол, тёплые полосатый носки выглядывали из-под подола платья. По её руке лениво ползал бронзовый жук с перламутрово-зелёными крыльями. Шорох его лапок сопровождался потрескиванием и звуком натягивающихся пружин.

Мия стояла у верстака над