Божественная одержимость - Кристина Руссо

Он пнул ряд стульев, прикрепленных к стене, выдернув металл из винтов и отправив его в полет через большую отдельную комнату ожидания.

— Он очнется, — сказал я тихим голосом. — Он сильнее любого из нас.

Маттео не смотрел на меня, но я заметил, как его плечи слегка поникли.

Я промолчал. Больше сказать было нечего.

Солнце едва поднималось, слабый отблеск раннего утреннего света проникал через окна больничного коридора. Мои ноги затекли от многочасового пребывания в приемной, но усталость испарилась в тот момент, когда Мария вызвала врача.

Теперь я стояла перед больничной палатой, глядя через маленькое окошко в двери, не в силах заставить себя войти внутрь. Это было слишком интимно.

Внутри Мария прижималась к Заку, как будто боялась, что он может исчезнуть, если она отпустит его. Ее руки крепко обвились вокруг его шеи, лицо уткнулось в изгиб его шеи. Даже отсюда я могу видеть, как ее тело слегка подрагивало, она все еще плакала.

Рука Зака мягко легла на ее спину — все еще порезанная и немного окровавленная — проводя успокаивающими кругами. Его глаза были полуприкрыты, на лице ясно читалась усталость, но он был полностью сосредоточен на Марии. Он слегка подвинулся, целуя ее в плечо.

Нежность этого жеста заставила мою грудь сжаться. Когда Мария не отстранилась, он прижался ближе, его лицо исчезло в изгибе ее шеи. Я не могла расслышать, что он прошептал, но это заставило ее прижаться к нему еще крепче.

Когда мы вернулись в квартиру Тревора, тишина была удушающей. Низкий гул города снаружи едва достигал нас, поглощенных тяжестью всего, что произошло. Все, что могло случиться.

Тревор сидел на диване, упершись локтями в колени и опустив голову, на его лице было написано изнеможение. Ни один из нас почти не разговаривал с тех пор, как мы покинули больницу, но тишина говорила о многом.

Я села на диван, достаточно близко, чтобы он чувствовал мое присутствие, но не настолько близко, чтобы это могло ошеломить его. Мгновение я просто сидела, отвечая на его молчание. Воздух между нами был тяжелым от невысказанного страха и облегчения.

Руки Тревора разжались, и он провел одной по лицу. Я протянула руку, положив ладонь на его предплечье, и он подался навстречу прикосновению, переплетая наши пальцы.

Ему не нужно было этого говорить. Я чувствовала его напряжение — затянувшееся что, если. Образ Зака — такая же, как его сестра, — лежащая без сознания, должно быть, навсегда запечатлелся в его памяти, как и боль Марии в моей.

Тревор снова вздохнул, на этот раз тяжелее, и когда он, наконец, повернул ко мне голову, в его глазах была усталость.

Я ничего не сказала. Слов было слишком мало по сравнению с тем, что мы оба чувствовали. Поэтому вместо этого я прижалась к нему, обхватив руками его широкое тело.

Он был рядом, когда я больше всего в нем нуждалась. Он заботился обо мне, когда я в этом нуждалась.

Его голова склонилась к моему плечу, его теплое дыхание коснулось моей шеи, его руки обхватили меня, как будто я была единственной опорой для него.

Мы оставались так довольно долго, тишина сгущалась вокруг нас. Его сердцебиение, ровное и сильное, билось рядом с моим собственным, и в этой тишине я почувствовала, как рушатся его стены.

Я обняла его крепче, давая ему понять без слов, что это нормально — чувствовать все, что он чувствует. Что ему не нужно было нести это в одиночку.

Он повернул ко мне лицо, его темные глаза заглянули глубоко в мои. — Я люблю тебя, Наталья.

Его голос был таким грубым. Так что, честно, у меня от этого загорелись глаза.

— Я тоже люблю тебя. — Я прошептала.

Его руки обхватили мои бедра, поднимая меня и неся обратно в нашу спальню. Восход солнца начинал проглядывать из-за горизонта, окутывая городской пейзаж розовым сиянием.

— Watashi no ai42, — прошептал он мне на ухо, опуская меня на кровать и наваливаясь всем своим весом на меня.

Мои руки коснулись его лица, когда я заглянула глубоко в его полуночные глаза. — Что это значит?

Мрачная улыбка. — Amore mio.43

Мое сердце екнуло, когда он заговорил по-итальянски, на моем языке. Один из пяти языков, которыми он владел в совершенстве.

— Watashi?.. — Начала я, пытаясь вспомнить его предыдущие слова на японском.

— Watashi no ai, — повторил он теплым и ровным голосом.

— Watashi no ai.

— Правильно. — Он ухмыльнулся, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я застонала ему в губы, моя грудь затрепетала от блаженства, когда он вдавил меня в матрас и раздвинул мои ноги.

Глава 49

Настоящее

Офис Зейна был другим миром по сравнению с остальной частью его подземного склада. Там, где внешние помещения были промышленными и просторными, здесь сплошь были гладкие черные стены, мебель из темного дерева и янтарное освещение. Целая установка мониторов отображала различные каналы из города, программы распознавания лиц и кодирование.

Пока Зейн работал в другом конце комнаты, печатая на своем компьютере, мы с Тревором сидели друг напротив друга за деревянным столом, между нами были разбросаны бумаги и устройства. Мы уже несколько часов анализировали династию Су, киберзащита складывалась как пазл.

На столе зазвонил телефон Тревора, нарушив тишину.

Тревор взглянул на экран, рассеянно отвечая. — Кали?

— Попробуй еще раз.

Голос на другом конце провода принадлежал не ей.

Это был мужской голос.

Низкий. Намеренный. Резкий.

У меня кровь застыла в жилах от этого акцента.

Зейн выпрямился в кресле, полностью сосредоточив внимание на телефонном звонке.

— Тао? — Потребовал Тревор сдержанным, но смертоносным тоном, несмотря на то, что все мы уже знали.

— Если хочешь увидеть свою сестру живой, слушай внимательно.

Я почувствовала, как мой желудок сжался. Я села прямее, мое сердце колотилось о ребра. Костяшки пальцев Тревора, сжимавших телефон, побелели.

— Ты не причинишь ей вреда. Голос Тревора понизился до опасного спокойствия, которое он так хорошо носил.

— Это зависит от тебя, — Ответил Тао. — У тебя есть час, чтобы добраться до Кровавого дракона, в Чайнатаун. Принеси пятьдесят миллионов. Наличными. Все сотни.

Мой взгляд метнулся к Тревору, но его лицо было непроницаемым, замкнутым в ту холодную, расчетливую маску, которую он надевал в подобные моменты.

— Если ты этого не сделаешь… Ты найдешь ее разорванной на куски. Часы тикают.

Линия оборвалась.

На мгновение в комнате воцарилась удушающая тишина. Тревор