Трясина - Надежда Евгеньевна Фещенко

Надежда Фещенко

Трясина

© Фещенко Н. Е., 2024

© Богмир Ю., иллюстрации, 2024

© Копченов П. Н., карта на форзаце, 2024

© Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2024

Глава первая, в которой друзья рассказывают страшные истории

– Бежим через подпол!

Тоха на правах хозяина поднял дверцу подпола на кухне, и мальчишки спустились в темноту. Федя опустил дверцу над головой и, нечаянно задев густую паутину, вскрикнул.

– Тише ты! – шикнул Тоха откуда-то сбоку. – Иди сюда! Тут есть дверь, через которую я мешки картошки в подпол по осени таскаю.

Федя удивлённо спросил:

– Ты чего сорвался так резко?

– Да мать в окно увидел. Она ругается, не разрешает никого в гости приводить. Говорит, приберись сначала, а потом и води кого хочешь. А я что? Мне вечно не до этого, и ей – с работой-то в школе – тем более.

– А сейчас нам куда?

– Видишь полоску света? Где-то там…

И Тоха с Федей двинулись к стене. Наверху раздался голос:

– Антон! Ты где? Надо воды наносить в баню!

Тишина. Снова шаги, скрип половиц. Забрякала посуда.

Тоха наконец нащупал проём, отодвинул засов, тихонько приоткрыл дверь – не заскрипит ли?

Скрипнула. Тогда Тоха стал открывать медленно, по миллиметру.

– Что это? – послышался голос Тохиной матери. – Опять домовой балует под полом? Говорила я, что у нас кто-то живёт, – никто не верит, ещё и коллеги стыдят, что учительница, а суеверная.

Низкая дверь впустила немного света. Тоха приложил палец к губам и махнул Феде рукой: мол, пошли. Он переступил через высокий порог одной ногой, другой. Подождал, пока выберется Федя, медленно затворил дверь, закрыл снаружи на массивную вертушку.

Мальчишки, согнувшись в три погибели, прошмыгнули в дымчато-зелёные кусты живой изгороди, из кустов – на дорогу, и бежать.

– Куда теперь-то? – немного задыхаясь, спросил Федя.

– Давай на нашу базу на дереве! – предложил Тоха.

Они добежали до небольшого пруда в конце улицы, дальше пошли пешком.

А вот и роща, ещё по-майски прозрачная, с набрызганными светло-зелёной краской листьями и яркими жёлтыми островками мать-и-мачехи. В стороне от тропинки, на одной из старых берёз на высоте метров пяти построена база из старых досок, которые разрешил взять Федин отец, местный деревенский священник. Он с семьёй приехал в село Бурундуки, где жил Тоха, семь лет назад по распределению. Тогда общими силами здесь была построена небольшая церковь. Мужики помогли отстроиться и батюшке, отцу Николаю.

Вот тогда-то соорудили и Федя с Тохой своё собственное стратегическое жилище на дереве. Правда, теперь оно стало мальчишкам уже маловато, но там всё ещё хранились бинокль, старая карта, жестяная банка с монетами, крючками, пуговицами и даже обломком ножа.

В домик можно было забраться только по сучьям. Но хоть и болталось на ветках какое-то подобие верёвочной лестницы, была она скорее для антуража.

Одним словом, девчонкам в это убежище вход был заказан: ни одна из них наверняка не смогла бы залезть в святая святых, даже если бы обнаружила это жилище.

Тоха с Федей привычными ловкими прыжками забрались наверх и расположились на полу: Тоха у двери, Федя – у маленького окна с противоположной стороны.

– Тебе не влетит от матери? – спросил Федя.

– Не-а, – ответил Тоха. – Вечером воды в бочку принесу, и порядок. Что ей за меня переживать? Она вон за своих двоечников переживает – ей хватает. А иногда и за отличников. А я что? Думаю, она рукой на меня махнула…

Федя покачал головой, достал из кармана свёрток и положил на полку со словами:

– Вот, НЗ принёс. «Неприкосновенный запас» значит: свечу, спички и сухари. Пригодятся!

Он двинул неосторожно локтем и столкнул жестянку с сокровищами с полки. Жестянка грохнулась, всё рассыпалось.

– Посвети мне! – попросил Федя.

Тоха достал телефон из кармана, включил фонарик, наклонился, подсвечивая тёмный угол. И, пока Федя ползал на коленках, собирая мелкие железяки, спросил ехидно:

– Что, для тебя это до сих пор сокровища? Давай выкинем эту банку! Какой раз падает. Мы уже не малыши, чтоб дорожить всякой дребеденью.

– Нет, – возразил Федя, – это из нашего детства. Представь, будет тебе тридцать лет, откроешь ты эту банку и скажешь: «Эх!» – и пойдёшь совершать подвиги. Например, деньги зарабатывать. Или дом строить. Проснётся в тебе азарт…

– Ха-ха, – перебил его Тоха, – ну ты сочинитель!

– Да ты знаешь, сколько у моего отца таких артефактов?! – не сдавался Федя. Он стал перечислять: – Кораблик деревянный с парусом, самодельный; старинное серебряное кольцо с всадником, распиленное с одной стороны, – так что даже на мой палец как раз будет; АКМ – как настоящий, с прикладом, даже щёлкает!

– «Калаш» – то у него откуда? – удивился Тоха.

– Я допытывался. Говорит, купил, мол, это просто модель… – ответил Федя.

– Всё равно круто. У священника – и кольцо древнее с всадником, и модель АКМ хранится… А ты посмотри, что у нас: монетки какие-то, гайки, крючочки…

– Не какие-то, а старинные. Может, они даже ценные, – возразил Федя.

– Вот у твоего отца сразу понятно, что были приключения и жизнь интересная. А у нас… Скукота! У моего бати ничего из детства не сохранилось – всё сгорело ещё до моего рождения. А теперь у меня и отца-то нет…

– Извини, – тихо сказал Федя.

– Да что, что он дал-то мне? – вздохнул Тоха. – Он не пил только когда я маленьким был. Я даже помню, как он любил меня носить на плечах. Когда в лес ходили или в деревню к бабушке. Помню, страшно было – потому что высоко. А за волосы или за уши папкины ухватишься – здорово! Дух захватывало! Страшно, но ещё хотелось. Я себя супергероем считал, властелином мира!

– Ну ты даёшь! – улыбнулся Федя. – А потом что?

– А потом они с матерью ругаться часто стали. Мне всё время хотелось спрятаться или вообще сбежать куда-нибудь, чтоб ничего не слышать. А потом… отец пить начал. С мамкой они почти не разговаривали уже. Или только переругивались – и отец снова уходил, чтоб новую порцию добавить. Так-то один раз ушёл, а зима была, мороз градусов тридцать. Да и нашли его наутро в сугробе, метрах в ста от дома. То ли домой идти не захотел, то ли не смог уже. Вот и замёрз насмерть, – сказал Тоха.

Мальчишки помолчали. Сокровища были собраны, фонарик на Тохином телефоне ещё горел.

– Зато отец тебе смотри какую фамилию дал! Ка-за-ков, – вдруг сказал Федя. – Благородная фамилия, героическая. Может, твои дальние