Трясина - Надежда Евгеньевна Фещенко

Ознакомительный фрагментвзгляд и… синяки под глазами. – Тоха даже улыбнулся от своей придумки. – Посмотрим ещё, по кому станет сохнуть Янка, по мне или Феде».

Дело портило одно: Янка любила красиво одеваться и уж точно не была скромной простушкой, которую деньги не интересуют. Федина семья жила небогато, но в достатке, и дом у них был новый, а вот Тоха… Зарплата у Тохиной матери была небольшая, денег ни на что не хватало. Из приличной одежды у Тохи было две рубашки и одни брюки, которые стирались в выходные. А Тохина мать уже третий год ходила в школу в трёх платьях по очереди. Но ей, казалось, было всё равно. Дома тоже постоянно что-то выходило из строя и требовало денег: то раковина треснула – пришлось купить простую алюминиевую, то зеркало, что висело на стене, разбилось – купили обычное настольное, то ещё что.

«Как же осточертело жить в нищете! – Тоха даже стукнул кулаком по подоконнику. – А у меня пока ни образования, ни профессии. Хотя… Ведь можно же что-то придумать. Не все же разбогатели благодаря профессии».

На остальных уроках Тоха сидел, рисуя на листке в клетку вензели, круги и закорючки. Он думал. После уроков он сам подошёл к Феде. Предложил ему:

– Пойдём посмотрим, как вышку делают.

– Отличная идея! Заодно спросим, когда её запустят в работу.

– И можно будет резаться в игры даже дома, – довольно сказал Тоха и в шутку толкнул Федю плечом. Тот раскрыл ладонь, и они скрепили примирение звучным хлопком.

Когда Тоха вернулся домой, мать сидела в кресле и проверяла тетради. Иногда она что-то бормотала под нос, комментируя написанное или читая вслух. Только-только Тоха, даже не переодевшись в домашнее, взялся за разогретые рожки с яйцом – она открыла его тетрадь по развитию речи.

– Это что такое? – поднялась мать с кресла с раскрытой тетрадью в руке. – Это что такое? Ты думаешь, если мать учительница, то можно и не учиться, что ли? Просто так тебе всё нарисует?!

Тоха даже попятился от матери с тарелкой в руках. В таком гневе он её давно не видел.

– Мам, ты что? Я же пошутил. Я напишу, просто именно в тот день я правда не смог.

Но мать не оценила шутки.

– Шутка – это то, что делается или говорится не всерьёз, а ради развлечения и веселья, – процитировала она толковый словарь. – А у тебя это – издевательство, лень и неумение взять себя в руки и усадить за стол! – Она продолжала наступать, размахивая перед Тохой его тетрадью. – Вырос дылдой, а ума не видно! – Мать замахнулась тетрадкой. – Позор на мою голову! Да у тебя все оценки, наверное, липовые!

Тоха попятился ещё, наступил на что-то, чуть не упал, но вот тарелка с рожками всё-таки выпала из рук, противно брякнув.

Мать как-то сразу вдруг успокоилась, тихим, но твёрдым голосом сказала:

– Бери веник и тряпку. Уберёшь – сразу садишься за сочинение. При мне. И пока не напишешь – никаких дел, друзей, погулять и прочего. Всё ясно?

– Ясно, – пробурчал Тоха.

У него на глаза навернулись слёзы, и он ничего не мог с этим поделать. Тоха подметал, сгребая рожки в совок, вытирал пол, наклонившись как можно ниже. Уф, отпустило. Он исподлобья взглянул на мать, она на него даже не смотрела.

Вздохнув, Тоха вымыл руки и сел за стол – писать это разнесчастное сочинение. Какие там темы? Тоха выбрал одну из трёх. Он сидел, покусывал кончик ручки. Слова не шли. Минут через пять мучений Тоха только-только начал писать первые два слова, как мать хлопнула ладонью по столешнице:

– План! Где план?

«Да зачем этот план?» – подумал Тоха, но возмутиться вслух не рискнул. Он послушно написал в черновике цифры: 1, 2, 3.

Мать закатила глаза:

– Один, два, три – это план для второго класса, ну максимум для пятого! Ты – в восьмом, понимаешь? В восьмом! И план у тебя должен быть сложный!

«Да он и так для меня чересчур сложный. Я не знаю, что писать ни в сочинении, ни в плане», – подумал Тоха и перечеркнул написанные цифры.

– Так, спокойно, – скомандовала себе Тамара Георгиевна, уже принимая роль учительницы, а не матери. Она несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, взяла ручку с красной пастой и принялась объяснять, задавать вопросы, подводить к мыслям сына, как самого последнего двоечника.

Тоха сначала ничего не понимал – между ним и матерью как будто стояла стена, через которую не могло пробиться ни одно объяснение. Но постепенно, видя, что мать на него больше не кричит, Тоха успокоился, и стена пропала, дело пошло.

– Не надо писать техническими словами. Пиши человеческим языком, – то и дело напоминала ему мать, поглядывая на то, что он пишет.

Через два часа черновик был готов. Тоха взглянул на часы. Было полседьмого.

– Чёрт! Чёрт! – Тоха выскочил из-за стола. – Мам, мы должны были с Федей встретиться. Мам, можно я пойду?

– Вот твоя благодарность! – проворчала мать. – Я из-за тебя тетради недопроверила, к урокам не подготовилась, а ты… Ладно уж, иди, придёшь – перепишешь на чистовик. Сегодня же! – на всякий случай уточнила она.

– Хорошо! – И Тоха выскочил из избы, на ходу просовывая руку в рукав куртки. Он сообразил, что в спешке забыл тетрадь по истории – ведь они собирались конспектировать что-то. «А, ладно, поздно возвращаться», – подумал он. Но тут ему в голову пришла другая, более страшная мысль: «А вдруг они там уже целуются? У Феди же есть своя комната!» Тоху даже прошиб холодный пот. Он вдруг остановился. «И зачем я туда пойду?»

«Да нет! У батюшки в доме – да целуются? Не может такого быть, – успокоился тут же Тоха. – Тем более Янка сама меня позвала». И Тоха всё-таки пошёл к Фединому дому. «Я даже не посмотрел, как выгляжу», – новая мысль засверлила мозг перед самым домом. Он обеими руками пригладил свои тонкие непослушные белокурые волосы, темнеющие к затылку и вискам, поправил рубашку, которую ещё не переодел со школы. «Надо было зубы почистить ещё раз и носки сменить, – подумал Тоха. – Придётся поменьше открывать рот и сидеть, стараясь не двигать ногами».

Он зашёл в сени, отметил, что Янкины лакированные ботинки тут, и робко постучал. Дверь открыла матушка Ольга с малышкой на руках.

– Проходи в комнату, – пригласила матушка, – они там. Но скоро мы укладываемся спать, поэтому ненадолго, не больше часа, хорошо?

– Хорошо, – кивнул Тоха.

Яна в чёрной мини-юбке, в леггинсах и свит-шоте сидела с ногами на заправленной кровати и вообще держалась совершенно по-свойски, как будто бывала тут миллион раз. Федя склонился над письменным

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---