Прядильщица Снов - Тория Кардело

— А потом я полюбила море так сильно, что вы не могли вытащить меня из воды, — подхватила Аля. — И ещё наелась мороженого, заболела ангиной, и мы просидели в гостинице три дня.

— Но потом всё наладилось, — улыбнулся отец. — И ты даже научилась плавать.

Рыжик вспрыгнул на стул рядом с Алей, с интересом принюхиваясь к тарелке. Она отломила ему кусочек мяса, погладив по тёплой спине.

— А помните, как мы гуляли в парке в Москве, и я потерялась? — спросила Аля, и сама удивилась, что это воспоминание, раньше вызывавшее тревогу, теперь казалось просто частью истории её жизни. — Я так испугалась тогда.

— Мы тоже испугались, — тихо сказала мама. — Тебя не было всего десять минут, но мне показалось, что прошла вечность.

— А нашли меня у фонтана, — продолжила Аля. — Я сидела там и разговаривала с уличным котиком.

— Твоя бабушка всегда говорила, что у тебя особая связь с животными, — улыбнулась мама. — Помнишь, как вы с ней кормили уток на пруду?

Аля кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает комок нежности. Бабушка… Её не стало уже давно, но иногда ей казалось, что она всё ещё рядом. Особенно в последнее время.

— Давайте этой зимой поедем в Москву, — вдруг предложила мама, отодвигая пустую тарелку. — Тётя Света прилетает из Италии на Новый год. Она очень хочет тебя увидеть.

Аля кивнула, и внутри разлилось чувство предвкушения и благодарности — за этот шанс быть просто собой, за родных и за новую надежду.

Она смотрела на них — на папу с его сединой на висках и добрыми морщинками у глаз, на маму с её тёплой улыбкой и немного усталым, но счастливым взглядом. На их маленькую, несовершенную, но такую настоящую семью. И думала о том, как странно устроена жизнь — иногда нужно оказаться на краю гибели, чтобы по-настоящему начать жить.

Снег за окном падал всё гуще, укрывая город белым покрывалом, словно стирая всё старое, все ошибки и боль, давая начало чему-то новому. Чистому. Настоящему.

Аля улыбнулась, глядя на танец снежинок в свете уличного фонаря.

«Иногда счастье — это просто быть рядом с близкими, гладить кота, слушать, как чайник шумит на кухне, и понимать: всё, что было — не зря, а всё, что будет — уже не так страшно»

* * *

Тишина дома после больничной суеты ощущалась почти физически, обволакивала, как мягкий плед. Родители старались окружить Алю заботой, почти навязчивой, но тихой, словно боялись спугнуть хрупкое равновесие. Она чувствовала себя… странно. Словно внутри проснулась неведомая прежде сила. Она не кричала, не требовала выхода, просто была тихим стержнем где-то глубоко внутри. Но вместе с ней, парадоксально, расползалась и пустота. Не та прежняя, заполненная страхами и ненавистью к себе, а иная — чистая, прозрачная, будто из её души аккуратно вынули кусочек, оставив гладкий, но ощутимый скол. Что-то безвозвратно потерялось в полете сквозь туман, оставив после себя лишь неясное чувство утраты.

После ужина Аля ушла в свою комнату, прикрыв за собой дверь. Усталость разливалась по телу приятной тяжестью — не болезненной слабостью, а естественным желанием отдохнуть после насыщенного дня. Она присела на край кровати, обвела взглядом знакомые с детства стены. Всё было на своих местах — книжные полки, заставленные романами и учебниками; старенький письменный стол у окна; приоткрытый шкаф с одеждой, откуда виднелся ряд висящих футболок.

Но что-то было не так. Чего-то не хватало.

Её взгляд остановился на стене над кроватью — пустой, с едва заметным следом от рамки.

Раньше там что-то висело? Плакат? Фотография? Она не могла вспомнить, хотя и чувствовала — там должно быть что-то важное.

Аля подошла к пустой стене, провела пальцами по шероховатой поверхности, пытаясь уловить след памяти. Ничего. Только странная тоска, лёгкая, как прикосновение пера, и такая же неуловимая.

Рыжик, вошедший следом, потёрся о её ноги, словно чувствуя смятение. Она подняла его на руки, прижалась лицом к тёплому меху.

— Чего не хватает, Рыжик? — прошептала Аля. — Что я забыла?

Кот лишь мурлыкнул, не понимая вопроса, но даруя тепло своего маленького сердца.

* * *

Ослепительное утреннее солнце отражалось от свежего снега. Ноябрь засыпал город белым покрывалом, преобразив знакомые пейзажи. Даже унылый школьный двор выглядел волшебным и сиял миллионами бриллиантовых крошек.

Аля глубоко вдохнула морозный воздух, чувствуя, как кровь быстрее бежит по венам. Страха не осталось. Раньше каждое утро перед школой она испытывала тревогу — что скажут, как посмотрят, кто засмеётся за спиной. Теперь всё это казалось таким незначительным.

Она толкнула тяжёлую дверь и вошла в знакомый шумный коридор. Разговоры стихли, несколько десятков глаз обратились к ней. Аля почувствовала, как щёки начинают гореть под этими взглядами — привычка краснеть никуда не делась.

— Аля! — первой опомнилась Мария Сергеевна, их классная руководительница и учительница истории и обществознания. — Как хорошо, что ты вернулась!

Она подошла к Але быстрым шагом, нервно поправляя пучок на голове.

— Добрый день, Мария Сергеевна, — Аля улыбнулась, стараясь выглядеть как можно более естественно.

— Как ты себя чувствуешь? — учительница положила руку ей на плечо, заглядывая в глаза. — Мы все так переживали, молились за тебя. Такой ужасный случай…

— Всё хорошо, — Аля стянула шарф, устав от пристальных взглядов. — Мне очень повезло. Врачи говорят, что я полностью восстановилась.

— Это просто чудо, — прошептала Мария Сергеевна. — Когда мы услышали о случившемся… Господи, я не могла спать ночами.

Аля видела искреннюю заботу в глазах учительницы и почувствовала прилив тепла. Обычно Мария Сергеевна была строгой, но сейчас смотрела на неё с материнским беспокойством. Странное чувство.

— Правда, всё в порядке, — повторила Аля. — Можно я пойду в класс?

Учительница спохватилась.

— Конечно, конечно. Первый урок — история, так что мы увидимся через десять минут.

Аля пошла по коридору, ощущая, как взгляды следуют за ней, а за спиной вновь начинаются разговоры. Не злые, не насмешливые — скорее обеспокоенные и удивлённые.

У двери в кабинет её остановили двое — Настя, староста класса, и Ира, её неразлучная подруга. С этими девочками Аля пыталась подружиться в начале года, но они отвернулись от неё из-за поражения школьной команды.

— Аля, — Настя выглядела непривычно смущённой. — Мы так рады, что ты вернулась.

— Спасибо, — Аля улыбнулась, вспоминая, как они тоже присоединились к травле.

— Мы хотели извиниться, — тихо сказала Ира, глядя в пол. — За то, как мы… вели себя с тобой.

Настя кивнула, прикусив губу.

— Мы были стервами, — прямо призналась она. — И когда мы узнали, что с тобой случилось… Мы почувствовали себя ужасно. Думали, что, может, из-за нас