Песенка Савояра - Нора Борисовна Аргунова

На спине и на боку у Вангура светлые пятна. Одно, побольше, — след вьюков. Другие — от пуль… Как с горечью пишет Даша, «не одну втолкали ему пулю под шкуру». На Вангура люди охотятся. Раненный, он прячется, терпит и молчит, как умел терпеть и молчать еще маленьким.

Затем вот что случилось в Сожве. Повыше Сожвы на Печоре есть Ушманский кордон — изба, где живет лесник с семьей. Младшему из детей четыре года. Самостоятельный, как все ребята на Севере, парнишка принес из дому весло, сумел отвязать лодку. Родители хватились не сразу. Лесник бросился на поиски, передав по рации в ближайшие поселки, что случилось несчастье.

Наутро и Федя Лукманов решил обследовать местность. Он, оказывается, рассудил, что мальчонка мог сойти на землю, а лодку могло затопить. Следы занесет снегом — и мальчик замерзнет. Федя хотел осмотреть левый берег Печоры, на котором Лукмановы живут, и засветло вернуться домой.

Когда Федя отправился в путь, ушманского беглеца уже нашли, живого и невредимого, но Федя этого не знал. Дома считали, что после школы Федя засиделся у кого-нибудь из ребят. Мне пока известны не все подробности. Я знаю, что Федя растянул ногу, а зайти успел далеко. Вечер и ночь он провел в зимней тайге. Под утро увидел лосей, без колокольчиков, наверное, это были дикие лоси. Федя все-таки стал их звать, и великое счастье, что один из них оказался Вангуром.

Как он вскарабкался на спину Вангура и как удержался — не понимаю. Люди, которые объезжают лосей, рассказывают, что даже в седле, с уздечкой на лосе удержаться трудно. Лось нагибается сорвать листок, и как ни хватайся — летишь через его голову с клочком шерсти в кулаке.

Для меня загадка еще и то, почему Вангур, которого ни раны, ни голод не пригнали к людям, в этот раз пришел домой. Я показывала знакомым газетную вырезку. Описывала им характер Вангура. Зоологи утверждают, что ничего невероятного в этой истории нет.

Но я без волнения не могу себе представить, как через тайгу в морозной утренней мгле идет лось. Как он дышит паром. И как пригибается под зависшей сосной, оберегая ношу на своей спине.

5

Елизавета Николаевна пишет, что она беспокоится, как теперь поступят с Вангуром. Он от маломолочной лосихи и не из крупных.

Оля пишет, что Вангур «замечательный у нас парень» и Алексей Алексеевич надел на него два новых крепких ошейника с колокольчиками. Чтобы издалека было слышно: лось домашний, трогать его нельзя.

А сам Алексей Алексеевич в письме возмущается, что за два с лишним года Вангур не отстал от дурной привычки. Топчется под окном у Лукмановых. Мальчишка лежит больной, зайдешь навестить — на стекле во льду Вангур продышал кружок и там виднеется его заиндевелая морда.

НАС ТРОЕ

Я их знала — и собаку и волчонка. Норд был очень хорош, да ведь все доги, на мой взгляд, хороши — и на него я не обращала внимания. Меня интересовал Султан, которого растили для арены. Волк, работающий посреди толпы людей, явление редкое. Для волка, даже не пуганного облавой, человеческие голоса со всех сторон, дыхание, шевеление — признаки облавы. Волчата набираются ума еще когда сосут, они от матери-волчицы перенимают, кто им первый враг.

Шура Ваганова, дрессировщица из Уголка Дурова, давно хотела вырастить волчонка. Дрессировщики придирчиво подбирают себе зверей, но тут привезли одного-единственного волчонка, и раздумывать не пришлось. Да никто и не смог бы угадать, какой характер заложен в скулящем комке с младенчески-затуманенным взором. Обнадеживал возраст волчонка — ему было дней десять от роду — и то, что он мелок даже для такого возраста. Он не захватывал соску, и сначала его кормили из пипетки.

Шура с ним не расставалась ни ночью, ни днем. Из-за волчонка она ходила в куртке, перепоясанная, и он спал у нее под курткой, а в жаркие дни Шура носила его в рыночной сумке. Он ездил в троллейбусах и электричках и покачивался в сумке, плывя над тротуаром. Он привыкал к запахам асфальта и машинного масла, к запаху толпы и слушал, как шумят улицы.

Потом Султана стали водить на цепочке. Иного волка можно спутать с овчаркой. Но в Султане, во внешности его и особенно в том, как он, подрастая, начал жаться к стенам и заборам, было что-то такое определенно волчье, что прохожие останавливались, говоря:

— Волка ведут!

В квартире у Шуры начались объяснения. Пока Султан был маленьким и с прогулки по коридору проводили красивого, добродушного Норда, соседи не протестовали. Но когда, забиваясь в углы, обидно дичась людей, через квартиру начал прокрадываться звереныш, соседи не выдержали. И Шура, хотя мать ее не отпускала, решила на время переселиться в другое место.

Рядом с Уголком Дурова сносили дом. В этом доме еще держались целыми одна комната и темная каморка. Возможно, каморка шла когда-то за кухню, потому что в ней имелся кран.

Здесь Шура и поселилась.

В середине августа она с дрессированными животными уехала на сутки в пионерский лагерь. На ночь с волчонком и собакой осталась я.

1

В десятом часу вечера я нащупала ключ под осевшей ступенькой крыльца и отперла дверь, за которой топотал обрадованный пес. Он чуть не свалил меня в темноте, но мне удалось быстро соединить загнутые крючками концы провода, и комната осветилась. Волчонок сидел на цепи под окном, глядел исподлобья, а хвост его, хоть и с робостью, все же приветливо елозил по полу.

Я села на тахту. Тахтой был поставленный прямо на пол разбитый матрас, застеленный мешковиной. На матрас брошено вигоневое линялое одеяло, подушки нет. Так Шура и спит, покинув свою мягкую белую постель.

Мне советовали все от волчонка спрятать, даже туфли повесить на стену, когда лягу спать. Пока что на самый высокий гвоздь я вешаю рюкзак. Собака, опираясь передними лапами о стену, поднимается во весь свой гигантский рост, обнюхивает рюкзак — и я замечаю, что в комнате низкий потолок.

Иду посмотреть в окно. Пес шагает рядом. Когда я выглядываю, он, прислонившись ко мне, выглядывает тоже. А волчонок пятится в угол, натянув до отказа цепь.

Вместе с Нордом смотрим на улицу. Первый этаж. Бурьян под самое окно. Наш свет достает до