Осколки льда - Екатерина Петровна Шумаева

class="p1">Очень сильно болят ребра. Дышать тяжело, поэтому, садясь в автобус, я мечтаю скорее оказаться дома. Открываю свою страничку Вконтакте и вижу огромное количество комментариев под моим последним постом. Там мы с Олегом, защитником команды, после матча, еще в шлемах и на льду. Странички игроков «Волков» очень популярны, и наш тренер говорит, что нужно всегда общаться с подписчиками. Если мы станем звездами, наше прошлое сыграет большую роль в создании имиджа. Поэтому я ставлю «сердечко» на каждый комментарий, благодарю всех подписчиков за поздравления и посылаю смущенный смайлик на каждый комплимент. Закончив с этой обязанностью, я надеваю наушники, включаю музыку и смотрю в окно. Дорога длинная. Боль в ребрах не дает дышать полной грудью, и я задумываюсь, на своем ли я месте.

У меня никогда не было выбора. Нас с моей соседкой Кирой отдали в спорт по принципу «все равно куда, главное, чтобы тренировки были в одно время». Нашим мамам, а по совместительству лучшим подругам, было гораздо удобнее отвозить нас и забирать по очереди. Ледовый дворец оказался в пятистах метрах от нашего дома. Мне достался хоккей. И я не помню себя до него. Иногда мне кажется, что я родился с клюшкой в руках.

Год назад я подписал первый профессиональный контракт, и теперь мне платят за игру. Немного, но все же так приятно понимать, что я могу не просить деньги у родителей для похода в кино, например. Но оказалось, что тратить их мне некогда. В моем распоряжении только ночь. Утром школа, днем и вечером тренировки. Потом я быстро делаю уроки и ложусь спать. В выходные у меня есть свободное время, но я предпочитаю отсыпаться и видеться с друзьями. И куда в таком плотном расписании вставить другие хобби? Не сейчас, в следующей жизни, наверное. Если и там мои новые родители не решат все за меня.

Не сказать, что я вообще не люблю хоккей. Люблю. Мне нравится чувствовать вкус победы, поднимать над головой кубок, как в прошлом году. Люблю внимание людей и ощущение собственной важности. Но ежедневные тренировки меня утомляют. Так сильно, что иногда по утрам нет желания вставать с постели. Но я знаю, что без ежедневного труда не будет ничего: ни чемпионатов, ни побед, ни чувства уникальности. Поэтому я просто плыву по течению жизни. Илья Сергеевич, наш тренер, говорит, что я могу играть лучше, но совсем не стараюсь. Он прав. Я не стараюсь.

Вчера тренер спросил меня, хочу ли я продолжать играть после школы профессионально и связать свою жизнь с хоккеем.

Играть в НХЛ – да. Выиграть Кубок Стэнли – да. Но всю жизнь бегать с клюшкой – нет. Я не знаю, чего хочу, поэтому ответил, что еще не решил. А он сказал решать быстрее, потому что пришло время определяться. И если я намерен играть и пробиться куда-то, мне нужно больше работать.

Самое время понять, чего хочу на самом деле. Люблю ли я хоккей, или это просто привычка и я не знаю другой жизни.

Наконец автобус приезжает на место. Я ожидаю толпу болельщиков, а точнее болельщиц, но никого нет. Смотрю на часы – мы приехали на полтора часа раньше запланированного. Прекрасно, не придется улыбаться и быть приветливым.

– Стрелецкий, сначала ты идешь к врачу на осмотр, а только потом домой, – напоминает мне Илья Сергеевич.

Я киваю и направляюсь в медицинский кабинет.

Спортврач осматривает меня, выписывает обезболивающие и отпускает домой со словами, что окончательное решение будет принято после результатов рентгена. Я молча удаляюсь.

По пути домой набираю номер мамы, рассказываю про игру и драку. Про травму ничего не говорю, не хочу ее раньше времени волновать. Захожу в подъезд. Лифт снова не работает. На семнадцатый этаж с ушибом ребер. Что может быть круче!

Но и на этом сюрпризы не заканчиваются. Стоя возле двери, я понимаю, что забыл ключи. Прикидываю: сейчас половина второго, мама приедет только к шести. Мне придется провести у двери почти пять часов. Или съездить к ней на работу за ключами? Но тогда придется спускаться и подниматься снова, а от одной такой кардиотренировки мои легкие до сих пор пылают огнем и словно ударяются о больные ребра. Все равно нужно ей позвонить.

– Мам, я забыл ключи.

– Никуда не уходи. Я привезу их, как смогу, хорошо? – быстро ориентируется она.

Люблю маму именно за это. Она не читает нотации, как мой тренер, о том, что я только голову не забыл, а просто решает проблему. Я соглашаюсь и отключаюсь. Кидаю баул с экипировкой у двери, рядом ставлю сумку с вещами. Сажусь на пол и включаю плейлист. Но мне снова звонит мама.

– Милый, Кира вот-вот вернется домой. Мы с Ириной решили, что ты посидишь у них. У меня небольшие проблемы, я не могу вырваться. Пока что. Как освобожусь, сразу же привезу тебе ключи.

Я снова соглашаюсь и вздыхаю. Придется сидеть у Киры, с которой я не разговаривал нормально лет так с четырнадцати. Я, конечно, преувеличиваю, но наши мамы так хорошо дружат, а семьи так часто проводят время вместе, что она меня раздражает. Нет, Кира классная, добрая, красивая, общительная, учится намного лучше, чем я. Но ее слишком много в моей жизни. К тому же она тоже не жаждет общаться. Поэтому на общих праздниках наш диалог начинается и заканчивается на фразе: «Передай, пожалуйста, салат. Спасибо».

Сквозь тихую музыку, играющую в наушниках, я слышу шум в подъезде. Кто-то тоже поднимается пешком. Интересно, на какой этаж? Шаги затихают примерно на девятом этаже. Я надеюсь, что это Кира. Шаги опять слышны и теперь останавливаются вроде бы на тринадцатом. Кому-то стоит подтянуть физическую форму. Еще два этажа, и я слышу рингтон телефона. Голос Киры раздается в подъезде. Это все-таки она. Наконец-то.

– Привет, – произносит Кира, подходя ко мне чуть прихрамывая. – Поздравляю с победой. Заходи.

Кира не дожидается моего ответа, открывает дверь и входит в квартиру. Мы оба чувствуем себя неловко: мы так давно не разговаривали друг с другом в отсутствие наших родителей.

Кира сбрасывает рюкзак с плеч прямо в коридоре и оставляет обувь на полу, не убрав на полку. Ирина Сергеевна помешана на порядке, поэтому мне забавно наблюдать за тем, как соседка устраивает небольшой хаос в квартире, пока матери нет дома.

– Мой руки, сейчас будем есть, – говорит Кира и удаляется в свою комнату, закрывая за собой дверь.

Я иду в ванную, маршрут давно знаком. У Загорских такая же квартира, как и у нас: три комнаты и кухня. Спальня Киры, как и моя, находится рядом с входной дверью, что очень удобно. Я частенько летом незаметно сбегаю из дома, пока родители спят, чтобы проветриться и погулять с друзьями. Интересно, Кира тоже использует эту возможность?

После спальни Киры идет кухня и потом еще две комнаты напротив друг друга: спальня родителей и гостиная, в которой стоит телевизор, широкий диван и музыкальный центр.

У нас идентичны не только квартиры, но и обстановка в них. Наши гениальные мамы заказали дизайн-проект по расстановке мебели один на двоих и просто купили комплекты разных цветов. Но в комнату Киры я не заходил никогда. Как, впрочем, и она в мою.

Закончив мыть руки, я иду на кухню. По дороге отмечаю: чем отличаются наши квартиры, так это порядком. У нас в раковине может остаться грязная посуда, которую не помыли вечером, а у Ирины Сергеевны никогда. В нашей квартире обувь разбросана возле двери, а у Загорских нет. Ну, по крайней мере, когда дома мама Киры.

Кира заходит на кухню и открывает холодильник. На ней пижамные штаны и футболка с логотипом известного ситкома. Она любит «Друзей»? Кто бы мог подумать.

– Суп куриный? Плов? Лазанья? – спрашивает она явно у меня. Но мне так непривычно ее обращение, что я оглядываюсь и проверяю – действительно ли, кроме нас, в квартире никого нет.

– Все равно, – отвечаю я после слишком долгой паузы.

И да, этим тоже отличаются наши семьи: мы часто грешим доставкой еды. На праздники моя мама предпочитает заказать что-нибудь, а не готовить собственноручно. У Киры даже в обычный день меню из трех блюд.

– Значит, лазанья, – сухо произносит она. Накладывает в тарелки и ставит в микроволновку. – Прости, у нас нет ничего, что можно есть тебе.

– Мне сойдет и лазанья, – отмахиваюсь я.

Я часто забиваю на правильное питание: ем пиццу и бургеры, надеясь, что мой тренер не узнает об этом. А если и узнает, то что он мне сделает?