Матильда, я приду за тобой! - Инез ван Лон

маму все кому не лень предупреждали, чтобы она гнала взашей этого бабника. Ничего, кроме горя, он ей не принёс. Каждый раз умудрялся так её умаслить, чтобы она пустила его обратно. Бедная моя сестра…

Жена мясника стучит по оконному стеклу и жестами просит остановиться. Через минуту на улицу выбегает её дочь.

– Я уже слышала, – она смотрит на Матильду со страхом.

– Она же не на край света уезжает. Захочешь – придёшь в гости, – одёргивает тётя девочку.

– Но… В школу-то ты будешь ходить?

Девочка переводит взгляд с Матильды на тётю и обратно.

Тётя нетерпеливо тянет Матильду за собой.

– Об этом поговорим дома. Надо поторапливаться.

На другой стороне улицы собралась стайка любопытных соседских детей. Обернувшись на ходу, Матильда видит в их глазах сочувствие.

Улица Капельстрат петляет и всё выше забирает вверх. Вот они уже вышли из деревни и идут по дамбе вдоль реки Рюпель. Их греет весеннее солнце, в воздухе пахнет влажной почвой. В зарослях тростника на берегу играют, перебрасываясь комьями земли, грязные босоногие дети. Несколько ребят начинают изо всех сил размахивать руками.

– Идёт! Идёт! Вон она!

– Матильда, это правда?! – звучит звонкий голосок.

На дамбу, тяжело дыша, взбирается худенький ребёнок: это её младший двоюродный брат.

– Мари говорила, что ты теперь будешь жить у нас. Правда?

Он смотрит на неё так, будто не верит своему счастью.

Впервые за всё это время Матильда улыбается.

– Да, Фонске, это правда.

Его бледное худенькое личико так и светится.

– А что у тебя в газете? Дай, я понесу, – выпаливает он с готовностью.

– Не надо, не надо.

Узелок с вещами Фонске забирает у неё, уже не спрашивая.

– Не слишком тяжело?

– Вот ещё! Мне уже шесть лет, – обиженно отвечает он.

С каждым шагом всё приближаются высокая труба и длинные ряды крыш сушильных цехов. Вдали виднеется глиняный карьер – сегодня, в воскресенье, там никого нет. Чем словоохотливее братик, тем тише становится Матильда. Поравнявшись с садом за высокой кованой оградой, они слышат лай собак. Каждому в деревне известно, что там, в глубине прекрасного сада, отстроил себе особняк самый главный в этих краях человек. Осталось только дойти до таблички со словами «Охраняемая территория» – и они на месте. На подходе к воротам ноги почему-то отказываются идти. С Территории как раз выходит группа мужчин в превосходном расположении духа. Среди них дядя и двое старших двоюродных братьев Матильды.

Уперев руки в бока, тётя перегораживает им дорогу.

– Я против того, чтобы ты брал его с собой, – показывает она на младшего из двоих.

– Позволяешь жене командовать? – ухмыляются остальные. – Ну а мы тогда пошли пить пиво, пока вы тут разбираетесь!

– Женщина, успокойся, пацану уже почти пятнадцать, – возражает дядя. – Он работает, как мужчина, пусть и отдыхает, как мужчина… Вперёд! – кивает он сыну.

А сын только и рад.

Тётя горестно смотрит им вслед.

– Пойдемте, тётя? – Матильда тихонько дёргает ее за рукав.

Втроём они проходят на территорию рабочего посёлка при кирпичном заводе. Мостовая полна луж и грязевых потёков: вчера прошёл дождь. Сразу за воротами начинаются улочки с низкими домишками в один этаж под черепичной крышей. Повсюду пахнет поджаркой из лука. И повсюду дети – они играют, прыгая по выщербленным булыжникам. Их матери стоят, опершись на нижнюю створку двери[3] и подставив лица весеннему солнцу. С утра все уже сходили в церковь, теперь можно и отдохнуть. Шестнадцатилетняя Мари ведёт за руку младшую сестрёнку, прижимая к груди собственную дочку.

– Вот они, смотрите, – говорит она малышкам.

– Добро пожаловать в глиняный рай! – улыбается Матильде черноволосый мальчик с тёмными глазами. – Тебя я здесь ещё не видел.

– Это моя двоюродная сестра, – выкрикивает Фонске. – Матильда теперь будет жить у нас!

Две соседки от смеха хлопают себя по бёдрам:

– Как бы ей об этом не пожалеть!

– Не обращай внимания, это они не со зла, – шепчет тётя, снимая деревянные башмаки перед одной из дверей. – Давай уже, заходи в дом.

Матильде не сразу удаётся развязать заляпанные грязью шнурки на ботинках.

– Здесь тебе будет удобнее ходить в деревянных башмаках, таких, как у нас.

Мари показывает Матильде поставленные в ряд у двери башмаки-кломпы[4].

– Потом подберём тебе какие-нибудь.

Чтобы войти в дом, нужно наклониться. Матильда бросает взгляд на сине-белую табличку на побеленной стене. Этот стишок-наставление она знает наизусть: «Только там любовь живёт, где негласный уговор: помогай другому сразу да не ставь того в укор».

Раньше она бывала здесь только в гостях, а теперь ей тут жить. Матильде не по себе в этой тесной тёмной комнатке с одним окном. Над плитой с сердито булькающей и фыркающей кастрюлей висит распятие. А больше почти ничего и нет: грубый деревянный стол, стулья да низкий шкаф, накрытый вязаной салфеткой. Матильда берёт себя в руки. Подойдя к комоду, она высвобождает из газеты стеклянный колокол со статуэткой и находит ему место. И сразу же становится понятно, что Дева Мария с младенцем – это самое красивое, что есть в доме.

– У Марии что, корона из чистого золота?

Это Фонске, он подошёл к шкафу и стоит с открытым ртом. Маленьким он тоже даёт посмотреть – по очереди поднимая их к статуэтке.

– Только не трогайте, – предупреждает Мари.

Тётя прослезилась.

– Раньше эта статуэтка стояла дома у нашей бабушки. Как сейчас помню…

– Будешь суп? – спрашивает Мари и подходит к плите. – Мы специально тебе оставили.

И вот уже миска с дымящимся супом стоит перед Матильдой на столе, и все смотрят, как она отправляет в рот ложку за ложкой.

– Вкусно?

Она кивает.

Вдруг распахивается дверь, и в комнату врывается Розали, двенадцатилетняя сестра Матильды.

– Она давно пришла? А мне почему никто не сказал?

– Потому что тебя всё время где-то носит…

– Ого, это ты принесла?

Розали уже стоит перед комодом, рассматривая статуэтку со всех сторон. А потом поворачивается к Матильде:

– На чердаке уже была? Мы с тобой спим рядом.

– Матильда будет спать рядом с нами обеими, – поправляет её Мари. – Может, уже оставишь её в покое?

Матильда берёт в руки свой узелок.

– Я пока отнесу вещи наверх?

– Хорошо, – отвечает тётя, берясь за шитьё.

– Я с тобой.

Матильда поднимается по деревянной лестнице вслед за Розали.

Перегородка под низким потолком разделяет тесное пространство на две комнатки. Передвигаться по ним можно, только наклонив голову. На одной половине спят дядя с тётей. На другой – все дети.

– Девочки – справа, на мешках с соломой. Мальчики слева, – объясняет Розали. – Ты будешь спать вон там.