Записки для Пелле - Марлис Слегерс

– Твоя мама так давно ходит в чёрном, что на всю жизнь хватит. Ей нужно что-то цветное. Так значит, фонарь под глазом и разбитую губу ты заработал из-за того, что Тычок украл вот такую записку?

Сегодня Лотта собрала фиолетовые волосы в высокую причёску. А вместо халата, к счастью, надела джинсовую куртку, зелёные брюки и белую футболку, вместо сапог – белые кеды. Жуя жвачку, она изучала одежду.

– Вам помочь?

Пуделиха, вдруг возникшая сзади, пялилась на нас так, будто перед ней были заплесневелые бутерброды. С особенным подозрением она косилась на мой заплывший глаз и рассечённую губу.

– Нет. Мы просто ищем платье, – ответила Лотта и выдула большой пузырь. Он лопнул, залепив ей рот тонкой розовой плёнкой.

– Для тебя? – Продавщица окинула её фигуру взглядом. – Не думаю, что…

– Да, для меня, – перебила Лотта и сняла с вешалки ярко-синее платье. – Пойду примерю вот это.

Продавщица перехватила плечики.

– Оно довольно дорогое, вряд ли.

Лотта потянула плечики на себя, и продавщица разжала пальцы.

– Неужели? – Лотта показала мне этикетку. – Пелле, это слишком дорого?

Я помотал головой. Того, что оставил папа, вполне должно было хватить.

– Нет, нормально.

– Ну и хорошо, – отозвалась Лотта и на глазах возмущённой продавщицы направилась с платьем в примерочную. – Тогда померим.

Она исчезла за плотной красной занавеской и задёрнула её за собой, но щёлочка осталась. Сквозь неё было видно, как Лотта сбрасывает кеды, стягивает футболку, расстёгивает брюки и надевает платье. Я старался не слишком глазеть.

Продавщица кашлянула, и я виновато сделал шаг в сторону. Щеки у меня вспыхнули, но под синяками, надеюсь, это было незаметно.

Лотта вышла из примерочной. Платье оказалось ей великовато, но маме было бы в самый раз. Лотта покружилась на месте. Я попытался представить себе, как в этом платье будет выглядеть мама. Синий пошёл бы к её глазам. И он был любимым цветом папы.

– Так я и думала. Оно тебе велико, думаю, лучше вам поискать в другом магазине… – проговорила продавщица и потянулась к платью.

Лотта попятилась от неё.

– Пел, а ты что скажешь?

Я пожал плечами.

– Крашивое, по-моему. Я в этом не шлишком ражбираюшь.

– Девушка, снимите, пожалуйста, платье, – раздражённо потребовала продавщица, как будто хотела переодеть Лотту собственноручно.

– Прошу прощения! – У продавщицы за спиной стояла пожилая женщина. – Не могли бы вы мне помочь с этой юбкой? Кажется, молнию заело.

Лотта снова исчезла в примерочной. Продавщица проводила её суровым взглядом и неохотно повернулась к покупательнице.

Через несколько минут Лотта вынырнула из-за занавески.

– Пошли, – бросила она мне, направляясь к выходу.

Продавщица возилась с клиенткой, которая так и не смогла снять юбку. Она стояла на коленях и пыталась расстегнуть молнию. Заметив нас, она хотела было встать, но Лотта громко заявила:

– Это платье нам не подходит. И этот магазин тоже. Дерьмовое платье. Дерьмовый магазин. Одним словом – дерьмо. Пошли отсюда.

В шаге от двери она вдруг схватила меня за руку и прошептала:

– Бегом!

Я ничего не понял, но мы рванули из магазина. Запищала рамка на входе. Я успел увидеть, как продавщица завизжала «стой!» и попыталась подняться, но Лотта тянула меня за собой. Мы неслись мимо магазинов, мимо прохожих, возмущённо отпрыгивающих в сторону. Позади продавщица вопила, что мы должны остановиться, что нас нужно задержать, но Лотта всё бежала, а моё сердце колотилось раз в шесть быстрей обычного. Она затащила меня в переулок, потом в другой и наконец остановилась. Мы стояли на пустой старой улочке. Я пытался отдышаться, а Лотта громко хохотала. У меня в глазу пульсировала боль.

– Что… Что это было? – задыхаясь, выпалил я. От бега губа и лицо совсем разболелись.

Лотта с победоносным видом извлекла из сумки синее платье и пропела:

– Та-дам!

Я в жизни ничего не крал. Хотя, строго говоря, и сейчас тоже.

– Черт тебя подери! Как глупо! Что, ешли бы наш поймали?

Лотта пожала плечами и засунула платье обратно в сумку.

– Не поймали же. Эта тётка слишком задирала нос. Надо было быть поприветливей. И ведь так даже лучше: у тебя теперь есть деньги. Можешь потратить на что-нибудь другое. Пора немного пожить, Пелле. Драйвово ведь вышло, согласись.

Я засунул руки в карманы и потупился. Папа не этого хотел. Он хотел, чтобы я сделал маме от него подарок, а не вручил ей краденое платье.

С другой стороны, ради меня ещё никто ничего не крал, и обижать Лотту отказом не хотелось.

– Ну, шпашибо, – пробормотал я.

– Пойдём в парк? Велосипеды потом заберём.

Лотта даже не стала ждать ответа. Просто развернулась и пошла. Через десять минут мы уже сидели на скамейке и смотрели на город с верхушки зелёного холма. День стоял серый. Вдруг Лотта вынула из сумки мятую пачку сигарет и привычным жестом зажгла одну. Обхватив рукой согнутые колени, она следила за тем, как ветер уносил струйки дыма. Она предложила сигарету мне, и я с сомнением принял её. Засунул кончик с фильтром в рот и вдохнул.

Всё вспыхнуло огнём. Я согнулся пополам, живот пронзила резкая боль, будто я проглотил острую бритву. Меня накрыло таким сильным кашлем, что по щекам покатились слезы.

Лотта тихонько похлопала меня по спине.

– Ни разу не пробовал? В первый раз всегда так, – с улыбкой сказала она, забрала у меня сигарету и затянулась сама. – В следующий раз понравится больше. – Она сунула пачку мне в руки. – Знаешь, что? Оставь эту себе. Будет, на чем тренироваться.

Я охрип от кашля, горло болело.

– Зачем пошле такого пробовать ещё?

Я снова закашлялся и сплюнул мокроту. Пообещав себе, что это была моя первая и последняя сигарета, всё же взял пачку из рук Лотты. Может, Эва меня зауважает, если увидит, что я курю? Я спрятал пачку в карман.

Лотта пожала плечами.

– Затем, что это приятно. Точнее, не то чтобы приятно, скорее, привычно. Кстати, я видела, как ты на меня пялился, когда я мерила платье. – Она выдула струйку дыма.

К счастью, моё лицо уже покраснело от кашля. Я пристыженно отвернулся. Лотта засмеялась и ткнула меня локтем в бок.

– Ха! Да ладно, все парни пялятся. Вы рабы гормонов. Хочешь потрогать?

Она вдруг всем телом повернулась ко мне и выпятила грудь.

Я обалдело уставился на неё.

– Э… нет, шпашибо. –