Маяк на Омаровых рифах - Джеймс Крюс

Так закончился Десятый Пискунбергский Мышиный Карнавал, память о котором будет жива в веках и тысячелетиях. Мышь Тереза снискала среди грызунов громкую славу, а кот Мурлык с досады ушел из города навсегда и коротает свой век отшельником где-то в горах Кавказа.

Когда мышь Филина рассказала на маяке тетушке Юлии эту историю, тетушка долго восхищалась умом и смекалкой отчаянной героини.

— Тереза честно заслужила свою славу! — сказала она. — Но, фройляйн Филина, скажите мне только одно. Неужели это правда?

— Правда — не правда, — ответила мышь, — это дело десятое. Главное, чтоб было складно и хорошо. Впрочем, могу вас заверить, что все это — сущая правда. Как-никак, Мышь Тереза приходится мне родной бабушкой. Кому и знать, как не мне!

— Верно, — обрадовалась тетушка Юлия. — Стало быть, ваша история складная и хорошая, а вдобавок еще и сущая правда. Чего еще желать!

— Теперь ваша очередь рассказывать, — сказала Филина.

— Я знаю одну историю в стихах, — сказала тетушка Юлия. — Про умную мышку. Но за правдивость не могу поручиться.

— Главное, чтоб в рифму и складно! — напомнила Филина.

Тетушка Юлия пообещала, что все так и есть. И прочитала стихотворение…

Стихотворение про мышь Циллу

В Свистун-норе, на Хвост-горе Жила мышиха Цилла. У милой вдовушки была Весьма большая вилла. Мех чуть серей, Взор чуть синей, А лапки как чернила.

И вот однажды в феврале Шлет Цилла приглашенья: «Жду на воскресный карнавал. Придете без сомненья? Орехи есть, Конфет не счесть, Пирожных и варенья».

И ровно в семь полным-полна Была гостями вилла. Тянула лапку господам Для поцелуя Цилла. Вдова была Милым-мила И в платье как чернила.

Ликер вишневый и густой Предложен был вначале. Болтали. А потом гостям Копчености подали. А час настал, Спустились в зал И там потанцевали.

Но вдруг мяуканье, увы, Все слышат за дверями. Насторожились господа, И страшно каждой даме. Нагрянет кот Сюда вот-вот С преострыми зубами!

Конечно, дамы сразу в крик, Мужчины повскакали И двери все, и окна все Закрыли в чудном зале. Бьет Карла дрожь И Ингу тож, Всех, как бы их ни звали.

Но Цилла, умная вдова, Не оказалась хлипкой. И семенит она к столу За питиём и рыбкой. И лишь потом Перед котом Она встает с улыбкой.

И яства нежно подает На блюдечках старинных, И замяукал нежно кот От ароматов винных. Бокал схватил И осушил За здравье дам мышиных.

И девятнадцать рюмок кот Испил, горланя в раже. И растянулся на полу, Отбросив когти даже. И Карл засим И Инга с ним Кота связали пряжей.

Он до сих пор бы там лежал, Но через три минуты Явился мальчуган и снял С кота тугие путы. И сам не свой Побрел домой Кот мятый и надутый.

И смех мышиный огласил Зал, синий, как чернила. В Свистун-норе, на Хвост-горе Всю ночь гуляла Цилла. Ну а котам Не по зубам Поныне вдовья вилла.

Филина пришла от стихотворения в полный восторг. И с умилением пропищала:

— Кто бы ни написал это стихотворение, в мышах он разбирается, это как пить дать! А хотите, я спою вам песню про умную мышку? Вы случайно не знаете такой песни?

— Нет, — покачала головой тетушка. — Кажется, нет.

— Ну, так я вам спою!

И Филина уселась поудобней на задние лапки и запела песню…

Песенка про умную мышку

Да, я девица Ильза, Я ме, я му, я мышь. И знай: меня едва ли Ты пере-гово-ришь.

Раз в погребе искала Я шпике, шпаке, шпик, И вдруг нашла в тарелке Румяный медовик.

Ах, как его я грызла, И хуп, и хып, и хап, Не оторвать от яства Зубов, ноздрей и лап.

Но посреди обеда, Ах би, ах бу, ах бам, Нечаянно разбилась Тарелка пополам.

И вот пришла хозяйка, Сюду, сюде, сюда, И я чуть не сгорела От страха и стыда.

Хозяйке я сказала, В отва, в отву, в ответ, Что это злая кошка Ей причинила вред.

И что же стало с кошкой? Пову, пова, поверь: В Америке бедняга Сидит в тюрьме теперь.

Не попаду в кошачий Кипка, капку, капкан, Ведь между мной и кошкой Простерся океан.

Да, я девица Ильза, Я ме, я му, я мышь. И знай: меня едва ли Ты переговоришь.

Тетушка Юлия нашла песенку очаровательной, о чем тотчас и сообщила.